ashatry_a, здесь действительно всё будет очень сложно. И очень странно... А по поводу хиджаба... Просто мне показалось, что Хади, протестующая против устоев, бытующих в её семействе, должна была выйти замуж в наряде западного образца. В знак протеста...

Кукарача, это только начало Персонажам ещё только предстоит научиться любить Научиться целоваться гораздо проще... Но когда судьба уже схватила за шиворот - выхода нет

Espera, Хади ведь, по-большому счёту, любить-то не умеет. У неё всё именно так и начинается - с каких-то телесных проявлений. Почему на это повёлся Да'ан? Сначала, наверное, из любопытства... Собственно, он тоже любить не умеет. И обоим предстоит долгий путь постижения того, что такое Любовь. А ведь она всегда сопряжена и с болью, и с необходимостью чем-то жертвовать...

Sky, стихи мои Льесс соврать не даст - у неё мой сборник имеется. Рада, что понравились. В этом фике ещё кое-что будет... Он вообще какой-то нетипичный получается. Такое вот сочетание брутальности и романтики

AlienAngel, это ещё вопрос, кто кому вправит мозги

Льесс, спасибо тебе, солнышко! Надеюсь, я тебя не подвела

Утихнет предрассветная гроза
И капли упадут на дно бокала.
Я получила больше, чем искала —
Я заглянула вечности в глаза.

Они кристально чистой синевы,
От них не скрыться даже в преисподней,
Но почему-то дышится свободней
Под голос тише шороха листвы...

Погаснут свечи — словно на беду,
Поблёкнут краски, звуки станут глуше.
То ангелы придут по наши души
И, сжалившись, отсрочку нам дадут...

Я нехотя оторвалась от губ Да'ана, когда раздался стук в дверь. Манера была мне незнакома — ломился кто-то чужой.
— Это майор Кинкейд, — произнёс тейлонец, как мне показалось, с сожалением.
— Тот самый бродяжка? Сейчас я с ним поговорю.
— Только, пожалуйста, не бей его, — попросил Да'ан.
Я открыла дверь, и прежде, чем растрёпанный парень в кожаной куртке успел опомниться, в воздухе чёрной молнией сверкнул тонкий ремень, который связал незваного гостя по рукам. В живот ему упёрлась моя верная пушка. Рука майора начала светиться, на что я мгновенно отреагировала.
— Не дёргайся, парень.
— Где Да'ан? — спросил взъерошенный нахал.
— Надо же, вспомнил о его существовании. А где был ты сам, когда ему нужна была помощь?
— Где он? — повторил майор Кинкейд.
— Здесь я хозяйка, следовательно, задавать вопросы — моя привилегия. Какого шайтана ты ломишься в мой дом, презренный шакал?
— Мне нужен Да'ан, — упрямо твердил парень. — Я без него никуда не уйду.
— Сейчас выясним, нужен ли ты ему. Да'ан! — окликнула я тейлонца. — Тут к тебе гость пожаловал. Не желаешь ли пообщаться?
— Если ты не против, пусть войдёт, — произнёс пришелец с холодными нотками в голосе.
— Проходи, — я легонько ткнула Лиама пушкой в затылок, подталкивая к кухне.
Тейлонец сидел всё в том же кресле — очень прямо, но в его позе не ощущалось напряжённости.
— Да'ан, слава Богу, с тобой всё в порядке! — бросился к нему майор Кинкейд, но я его остановила точным ударом под дых. — Ты знаешь, кто эта женщина? Профессиональный киллер, то есть, наёмный убийца. Она тебя похитила?
— Это Хадисе Хаким — женщина, которая любезно согласилась приютить меня, когда я в этом нуждался, — бесстрастно произнёс тейлонец.
— Прости меня, — чуть ли не со слезами в голосе взмолился Лиам. — Просто я увидел тебя под действием этой дряни и потерял голову…
— Ты гляди, какой нежный! — вмешалась я. — Нет бы, поинтересоваться, а почему твой друг в таком состоянии? Посмотрела бы я на тебя, если бы родной ребёнок желал твоей смерти…
— Какой ещё ребёнок? — растерянно уставился на Да'ана майор. — Наверное, эта женщина пьяна или находится под действием наркотиков!
— Зо'ор — мой ребёнок, — всё так же холодно пояснил тейлонец, отворачиваясь к стене.
— Зо'ор — твой… кто? Да'ан, ты… ничего не принимал? — осторожно поинтересовался Лиам Кинкейд.
— Ты не ослышался, и я вполне адекватен, — Да'ан выглядел в этот момент ослабевшим, словно этот разговор отнял у него последние силы.
— Боже… — на беднягу майора было больно смотреть. — Прости, слышишь? Я — такая свинья, а ещё и называл себя твоим другом…
— Наконец-то, ты говоришь дело, — с одобрением посмотрела на него я, после чего перевела взгляд на пришельца. — Вот и закончились наши каникулы. Каждому пора возвращаться в свой мир. Будь осторожен, слышишь? Я знаю, мы больше никогда с тобой не увидимся. Но если вдруг на душе станет одиноко, хоть волком вой, помни: в этом ё...м городе есть кто-то, кто думает о тебе.
— Хади... — начал было Да'ан, но я коснулась пальцем его жемчужно-атласных губ, словно пытаясь сохранить их нежную прохладу на своей коже.
— Ничего не говори. Тебе нужно уйти с этим человеком. Для нас обоих было бы лучше забыть об этих трёх днях, но мы ведь не сможем... Пожалуйста, береги себя.
Лиам Кинкейд испуганно таращился на нас.
— Чего уставился? — разозлилась я. — Сейчас вы оба исчезнете из моего дома и из моей жизни. Но теперь я буду внимательно читать газеты, хотя считаю это занятием для идиотов. И если узнаю, что у Да'ана возникли неприятности — я тебя и в космосе достану. Ты поймёшь, как это больно — когда яйца с х...м сплетают в косичку. А сейчас отвернись. Кому сказала, отвернись! Оглох, что ли?
Пришлось слегка пощекотать Лиаму рёбра дулом пистолета — похоже, другого языка он не понимает. И когда этот умник отвернулся с выражением крайнего неодобрения на придурковатой физиономии, мои губы в последний раз коснулись губ тейлонца. Поцелуй был недолгим, после чего я развязала майора Кинкейда и шикарным пинком выдворила его из кухни. Затем осторожно взяла за руку Да'ана и вывела его из вагона. Спустившись со ступенек, он вдруг судорожно вцепился в мою талию, но я бережно разжала его руки, которые безвольно опустились, и побрела в своё жилище.
— Хади! — окликнул меня тейлонец, когда я уже переступала порог, и мне пришлось снова взглянуть в его глаза. — Надежда — есть, даже когда кажется, что она уже умерла.
Я закрыла глаза, но в моём сознании восстал образ Да'ана — во всём своём ослепительном сиянии. И я знала, что его ничем не вытравить, не изгнать... Захлопнув за собой дверь, я бессильно сползла по ней на пол, и не было сил даже расплакаться. А из темноты на меня всё ещё смотрели неземные глаза...
Придя в себя, я оглянулась по сторонам, и поняла, что не могу находиться в собственном доме, где всё напоминало о нём. Он сидел в этом кресле, лежал на этой кровати, гладил моего кота, который теперь слонялся по кухне и орал, словно кого-то искал... И я знала, кого именно. Взяв кота на руки, я почесала его за ухом, и он вопросительно на меня уставился, жалобно мяукнув. Заткнись, Бен. Его здесь больше нет. И не будет. Самой тошно, и, как назло, из выпивки — только дерьмовый вискарь. Подавив в себе робкие возражения разума, я направилась в бар за углом, проклиная себя за то, что эти губы, которых касалось чистое и прекрасное существо, будут хлестать дешёвое пойло из щербатого, захватанного стакана.
Хозяин — тощий тип с цепким взглядом по имени Фил — уже знал, что мне надо. Я подсела за столик к Рите. Та уже вовсю хлестала какую-то дрянь, роняя слёзы в стакан и размазывая чёрную тушь по хорошенькой, но глупой мордашке.
— Что стряслось — снова Хосе отп...дил? — поинтересовалась я, заказав себе коньяк.
— Если бы, — всхлипнула Рита. — Ушёл он — к толстухе Лу по прозвищу «Чугунная сиська».
— Ну, и скатертью дорога — было б о чём реветь! Другого найдёшь.
— Хорошо тебе говорить... У самой третий размер, как минимум! И ноги от ушей. И задница как два футбольных мяча. Мне бы хоть половину этого богатства, и никуда бы Хосе не делся.
— Дура ты, Рита, — сплюнула я на затоптанный пол. — Думаешь, в сиськах и заднице счастье?
— А в чём? — уставилась на меня соседка.
— Счастье — это когда в тебе видят человека, — глубокомысленно изрекла я, опорожняя свой стакан.
— Ну, ты загнула! — Рита заржала, как кобыла на случке, и я утратила к ней всякий интерес. Действительно, зачем кобыле чувствовать себя человеком? Да и разве сама я не из той же породы?
Не знаю, сколько времени я провела в баре — сутки или двое... Приходил Бонни — выклянчить очередные десять баксов.
— А где тейлонец? — беззаботно поинтересовался он, но я чувствовала, что это не просто праздный интерес.
— На Тейлоне. Или в другом подходящем для него месте, — так же беззаботно ответила я, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься.
— Жаль... А я думал, хоть этот окажется порядочным...
— Бонни, если бы дело было только в порядочности...
— А в чём же дело? — пристально посмотрел на меня сын.
— Не могут быть вместе чистокровный арабский скакун и простая рабочая кобыла.
— Знаешь, мать, если этот парень такой, каким кажется — он вернётся, — вдруг по-взрослому произнёс Бонни. — Но что он увидит — пьяную скотину?
— Именно это он и увидел, когда я нашла его в парке. Однако сие омерзительное зрелище не помешало ему разглядеть во мне человека.
Бонни, осуждающе покачал головой и отправился к Бриггсам, не забыв прихватить очередные десять баксов. А я снова принялась глушить коньяком воспоминания последних дней. И, хотя сознание моё превратилось в густой табачный дым, сквозь него на меня с мягким упрёком смотрели голубые глаза. Пропади она пропадом, эта жизнь... Больше всего на свете мне сейчас хотелось напиться до полного забвения. До смерти. Но я знала, что даже в преисподней меня будет преследовать этот образ, обжигая больнее адского пламени...

PS: порылась тут в своих каракулях и обнаружила рисуночек. Чем-то он мне Хади напомнил.

Espera, в мире есть много вещей, о которых Зо'ор даже не подозревает Он вообще нечасто обращает внимание на то, чем живут те, кто его окружает...

Выкладываю проду...