Тейлоны, что мы знаем о них? Безликие аморфные существа, призрачная энергия. Словно злые гении, они всегда прикрыты занавесью кулис. И едва мы своим пониманием стараемся коснуться их действий, как они плетут еще одну красивую паутину, в которую мы впутываемся и теряемся. И ответом на вопросы одни догадки. Капля в море. На сцене люди, они умирают, пропадают, страдают, ищут выход из ситуации, но едва ситуация разрешается, оказывается, что победа призрачная, этапная, а инопланетные захватчики впереди на несколько шагов. А настоящая жизнь кипит там, за кулисами, за гранью видимости наших глаз, там, куда наш разум уже не дотягивается, там, где назревает настоящий конфликт. Последний ли?
- Дорз? Прием?
- Прием, - предводитель Сопротивления провел рукой по лбу, отгоняя непрошеные мысли. Слишком часто приходящие в голову в последние дни, эти мысли нагоняют тоску на него. И даже не тоску, какое-то отупляющее нежелание действовать. Просто потому, что будущее теперь все больше расплывчато, и если раньше он четко видел цель, и четко знал, как ее достичь, сейчас цель ускользала от него. Гнусная слабость, неуверенность в себе подтачивала его силы. Черт возьми, ведь он лидер! Он должен тянуть лямку даже тогда, когда руки опустились у всех, он – пример для подражания, своей уверенностью он должен заражать подчиненных, чтобы в самой безвыходной ситуации надежда на положительный исход давала силы работать не покладая рук. Чтобы хватало сил на собственной спине вытащить непосильный груз работы в Сопротивлении. Но если руки опустились даже у него?
Уже неделю подряд тейлоны словно затаились, очевидно, что-то организовывая, и эта игра в кошки-мышки выводила Дорза из себя. Ждать – неприятное слово, тягучее, как смола, и неопределенное, как дым костра. Но еще ужаснее ждать непонятно чего. Неизвестность, словно червяк огромный дуб, точила изнутри Дорза.
- Дорз, ты на этой планете вообще? – Авгур потерял терпение. Он забарабанил костяшками пальцев по компьютерной консоли.
- Говори, - сказал Джонатан, бросив на хакера один из своих тяжелых взглядов, от которых большинству хотелось поскорее скрыться за прочной стеной.
Хакер нервно пожал плечами. Он говорил уже пять минут подряд, но Дорз витал в облаках, и потому каждый раз приходилось начинать все сначала, и это ему, откровенно говоря, надоело. Мужчина размял тонкие пальцы и неуловимо быстро застучал ими по клавиатуре, настолько мягко и шустро, словно он не нажимал на кнопки, но любовно гладил их, едва касаясь. Сменяющие друг друга картинки на экране монитора вдруг резко затормозили скорость своего появления.
- Смотри, это Майлз Бедфорд, - Авгур указал пальцем на фотографию коренастого невысокого и некрасивого улыбающегося мужчину в запыленных шортах и видавшей виды майке, на которой расплылись пятна от пота. На заднем плане кипела зеленая тропическая растительность. На голову мужчины была надета старая соломенная шляпа, в зубах была зажата мятая сигарета, и уж совсем не вязался с этим внешним видом современный «глобал» в руке у путешественника. Авгур снова поколдовал с клавиатурой, и выскочило небольшое досье. – Этот парень широко известен в узких кругах как историк и исследователь древностей, изучает религиозные обряды африканского племени йоруба и наскальную живопись западной Африки. Он часто обретается на одном закрытом исследовательском форуме, где общаются путешественники. Там они обмениваются маршрутами, наблюдениями, впечатлениями, продают свои находки. Кстати, цены вполне себе приемлемые, я как-то тоже хотел купить одну… - хакер провел рукой по выбритой голове. – Ну да к черту. Недавно этот Майлз выложил фотографии со своего последнего путешествия. Сперва ничего интересного, всякие детские каляки-маляки - жирафы, коровы, люди, в общем, ерунда. Но вот потом он выложил кое-что занятное. Глянь-ка, ничего знакомого?
Фотография, отображенная на экране, была ужасного качества. Темная, испещренная какими-то белыми пятнами, словно снимали на сотовый телефон, при ужасном освещении. При этом, снимку кто-то явно пытался помешать, и в последний момент рука снимающего отлетела от снимаемого объекта, поэтому снимок вышел к тому же смазанным.
- Увеличь, - скомандовал Дорз, вглядываясь в фотографию.
- Так точно, мио команданте, - шутливо поклонившись, повиновался Авгур. Проступили очертания большого серого камня при неверном освещении то ли факела, то ли костра.
- Я все равно ничего не понимаю, - Дорз сощурился, но в результате лишь заболели глаза, так пристально он вглядывался. – Камень.
- Сам ты камень, а скорее просто дундук, - пробормотал Авгур и увеличил изображение камня, на котором неожиданно проступили едва заметные углубления. Потом он запустил какой-то процесс, и изображение с каждой секундой стало увеличиваться на несколько дюймов. Углубления приближались, приобретали знакомые очертания и форму, и вот уже Дорз нахмурился.
- Вопрос на миллион долларов! – хакер довольно потер руки, осклабившись, словно объевшийся сметаны кот. – Что мы видим?
- Тейлонская письменность..?
- Верно, мио команданте! – и хакер снова расплылся в улыбке, сложив пальца «домиком».
- Чего улыбаешься! – Дорз разогнулся, потер глаза и вдруг словно ожил. Он резко развернулся, достав глобал, и неожиданно быстро, без перехода, раскомандовался: – Надеюсь, осведомители тейлонов не такие резвые, надо выиграть хотя бы пару часов. Немедленно узнай, где сейчас этот Бедфорд, откуда снимки, как туда попасть, что за камень! И быстрее, быстрее, привык без дела сидеть!
И хотя сейчас Дорз хотел казаться раздосадованным, злым и даже, может быть, грозным, Авгур понял – дело тронулось с мертвой точки. И облегченно вздохнул. Растерянный и кислый Дорз – это все-таки не то зрелище, на которое приятно смотреть команде. Пусть уж лучше злиться.
***
- Они пришли три года назад, навсегда изменив будущее человечества… - прочитал он вслух заголовок статьи, и поразился, насколько теперь пошло и пусто звучат эти слова. Три года назад, как все, он ждал чуда, как ребенок, он надеялся на то, что впервые за тысячи лет мир людей озарился светом иных цивилизаций. О да, люди ждали этого света, потому что человеку свойственно ждать помощи. Как бы прагматичен не был мир, он не перестает верить, что однажды из светлого ниоткуда ему протянут руку и помогут встать на ноги, ничего не прося взамен. Но любой ребенок однажды обманывается, прозрение к Вильяму пришло спустя год. А спустя еще два года… Жестокая реальность доказала ему, что чудес не бывает. Изменили судьбу человечества… В какую сторону? К лучшему, к худшему? Да и изменили ли вообще.
Газетные штампы, купленные тейлонами – как просто. Резким движением руки скомканная газета была отправлена в мусорную корзину.
Буг потянулся и вдруг совершенно неосознанным движением перевернулся на бок, чтобы протянуть руку… и нащупать рядом пустоту. Едкую и холодную пустоту, мигом наполнившую до краев комнату, затопившую душу горечью. Бун сморгнул наваждение и с силой потер переносицу, вдохнув и выдохнув. Так полегче.
Белая пустота и тишина комнаты навевали жгучую тоску, как всегда бывает по утрам, когда просыпаешься в холодной постели один. Когда рука не может привычно нащупать тепло чужого тела. И только через несколько секунд осознаешь, что рядом уже месяц никого нет. Тогда просыпаешься окончательно, хотя хочется провалиться обратно в вязкую дремоту, чтобы не помнить. Но будильник, работа, и пустая холодная комната – вот те реалии, которые неумолимо тянут наружу, заставляют скинуть ноги с кровати и, ежась от непривычной после одеяла прохлады, идти на кухню, чтобы сварить чашку набившего оскомину кофе.
Бун именно так и поступил, на автомате пройдя все дорогу до кухни, стараясь не смотреть в сторону цветов на подоконнике. Все ее вещи он убрал сразу после похорон. Не сжег, не выбросил, не продал, как делают многие, именно убрал, в далекий ящик, чтобы не найти ненароком. Однако цветы, некоторые безделушки, ее любимую кофейную чашку рука убрать не поднялась, они так и стоят на прежних местах, но он старается не прикасаться к ним. Вообще старается не смотреть в их сторону.
Щелчок упругой кнопки на электрическом чайнике, чашка, ложка, кофе, машинальный глоток крепкого месива и неизменная гримаса боли – как всегда, слишком горячий, слишком горький, без сахара вообще.
Глаза нечаянно, а может и намеренно, зацепили маленькую чашечку на столе, на том месте, где она обычно стояла по утрам – напротив от его кружки и слишком близко к краю, так, как было удобно ее прежней хозяйке. Как-то он даже едва не расколотил эту хрупкую чашечку. Бун усмехнулся, но усмешка вышла невеселая. Он мучился этим, но не мог убрать эту кофейную чашку. Как ему перебороть себя? Рука безотчетно погладила фарфоровый край, там, где касались ее губы. Задрожала и отдернулась, едва не своротив со стола собственную кружку с едва отпитым кофе.
- Котенок, без тебя теперь тут тихо…
Последние события принесли в его жизнь суету, и днем воспоминания мучили его все меньше. Забот было много, и места на переживания совсем не оставалось. Но утро… Время, которого он неизменно ждал и одновременно ненавидел. Утро всегда было нелегким испытанием.
В спальне резко запищал, разорвав тяжелую тишину, глобал. Бун вздохнул и, опрокинув чашку, вылил кофе в раковину. Маркетт на экране была собрана, подтянута, хотя и виднелись замаскированные тональным кремом мешки под глазами. Накрашенная, капитан выглядела уморительно непривычно, обычно она ограничивалась тенями и губной помадой, а тут такой слой тонального крема, что в нем наверняка пальцы увязнут. Коммандер усмехнулся, и внезапно успокоился. Жизнь шла дальше, утренний синдром преодолен. До следующего утра.
Маркетт старательно отводила камеру «глобала» от лица подальше.
- Что, тоже трудное утро? Дорз звонил. Мы ему какого-то черта понадобились в такую рань. Я буду на месте минут через двадцать.
- Буду ждать, - коротко ответил Бун и со стуком задвинул экран.
***
Если день начинается с глумливой морды Авгура, это явно не к добру. Впрочем, у нее каждое утро понедельника не к добру, потому что просыпаться тяжело, веки тянуться вниз, и мутное изображение приходиться протирать ледяной водой из под крана, иначе резкость не навести никак. Морской флот приучил вставать рано и сразу, без промежутка переходя от сна к бодрствованию. Штатская же жизнь внесла свои коррективы, мозгу просыпаться по утрам стало все тяжелей, и голову клонило к подушке. Но настойчивый писк глобала вытянул ее из сна.
Подарок в зеркале был неожиданным и не очень приятным. На Маркетт из зеркала смотрела не проспавшаяся тетка с ссадиной через скулу и мешками под глазами. Лили издала тягостный вздох. Косметика утром понедельника – что может быть ужасней, особенно если надо торопиться? Но появиться на работе с такой рожей значило гораздо больше, чем минутное опоздание в штаб Сопротивления. В такие моменты она жалела, что не родилась мужиком. И не в первый раз.
Пока дрожащая рука с кисточкой пыталась кое-как наложить тушь, Лили, морщась, вспоминала вчерашнюю драку. Воспоминания приходили резкими флешбеками, отрывочными и расплывчатыми, словно сквозь мутное стекло. Бар, какие-то подвыпившие ловеласы, драка… Последняя двадцатка до зарплаты!
- Черт! – Лили громко и крепко выругалась.
В драке куда-то пропали последние деньги до зарплаты. Конечно, существовал банковский счет, но свои полагающиеся проценты с вклада и остаток зарплаты она выгребла оттуда на оплату спортзала на следующий месяц. Остаток от остатка она собиралась хранить в кармане и обращаться к нему при очень крайней нужде, как никак, до получки еще неделя, а есть раз в день она хоть и могла, но уже отвыкла. Впрочем, всегда оставался на крайний случай Авгур, его «Плоская планета» все еще была гостеприимна, но какой ценой она купит обед там? Даже представлять не хотелось, все-таки она ведь не слепая. А не увидеть увивания вокруг нее хакера мог только кто-нибудь совсем уж глупый и невнимательный. Хотя… Неужели Авгур и правда такой уж ужасный вариант?..
Капитан взяла в руки глобал и набрала номер.
- Лили? – на экране возникла удивленная физиономия хакера. - Почему ты еще не в дороге? Дорз рвет и мечет, готов вас обоих сожрать на завтрак. Не удивлюсь, если он так и сделает. Тем более что он со вчерашнего дня вообще не ел.
- Мне нужна твоя помощь, - Лили постаралась отвести глобал снова чуть дальше от лица. Не хотелось раньше времени будить сарказм Авгура. – Найди мне фамилию и место проживания одного красавца. Высокий, метр девяноста семь - девяноста восемь, шатен, карие глаза, зовут… кажется Биллом. А! На кисти руки – татуировка, - Лили поморщилась, пытаясь вспомнить точнее, но короткая вспышка в памяти не дала ничего четкого, лишь расплывчатый стоп-кадр руки в дюйме от носа. - Что-то вроде оскаленного волка, я не успела разобрать.
- Ты вообще представляешь, сколько в Вашингтоне таких красавцев по улицам бродит? Кинь камень, попадешь, – сощурился Авгур. – Зачем моей девочке понадобился этот уродец?
Лили, все дальше отводя глобал, резким движением накинула куртку, обулась. Было бы неплохо позавтракать, но из всех продуктов в холодильнике один запах съеденной вчера колбасы, да шпинат. Но этот уже дай Бог месяц лежит на полке. Даже непривередливой Маркетт, которую армия научила неприхотливости, к нему прикасаться было неохота.
- Просто найди. Я потом расскажу, - бросила капитан и, не дожидаясь дальнейших славословий уже открывшего, было, рот хакера, выключила связь.
***
- Да, было дело. Чистая случайность… Или везение! Понятия не имею, что из них, но, черт возьми, сейчас и выяснять не охота, – мужчина на экране развалился в кресле, попивая коньяк. Невысокий, коренастый, с неправильными и, в общем-то, не красивыми чертами лица. Одет он был в халат, видимо, звонок застал его дома, перед телевизором. Или звонок поднял его прямо с кровати. Лили это мужчина чем-то неуловимо напоминал медведя. Была в его взгляде какая-то спокойная ленца, движения были медленные, неторопливые, да и мимика почти не развита. Бокал в руке держал он неуклюже, и рукой двигал только если повышал голос. – Скорее все-таки случайность, мне же деньги не заплатят, так что какое уж тут везение. Дело было месяц назад, я тогда находился в западной Африке. Три недели назад мой друг обнаружил там оригинальную наскальную графику, а я, видите ли, в некотором смысле специалист по графике ранних йорубов. Проводника среди местного населения вообще никак не найти, упрямые, словно ишаки! Один местный знахарь согласился меня провести туда, назвал непомерно высокую цену, но делать было нечего, я заплатил. Хотя рисунки-то оказались редким…редкой ерундой. Позднейшая безвкусная подделка. Руки бы отрывал таким… художникам. А… Так о чем мы… Перед самым моим отъездом прощелыга-знахарь невообразимым образом нашел меня, хотя я давно сменил место жительства, и спросил – не хотите кое-что интересное посмотреть? Яснее дня – денег ему захотелось. Я, было, ни в какую, на кой, простите, дьявол мне эти поддельные рисульки? Но знахарь истязал нервы не хуже несмазанной двери... Видите ли, современная Африка – это невообразимая смесь из самых различных религий и верований, сейчас там почти не осталось мест, где помнят и по-прежнему, не отходя от традиций, поклоняются древним богам. Моего знахаря пригласили в одно из далеко запрятанных в джунгли селений. Серия внезапных смертей. Хотя я, честно говоря, затрудняюсь сказать, можно ли назвать это смертью… Шаман требовался для того, чтобы узнать причину гнева божества. Но поскольку мой проводник уже давно цинично отверг существование богов, находя своем промысле лишь средство подзаработать, он пригласил меня вместе с ним, уверяя, что в том святилище есть крайне интересная мне древне-йорубская живопись. Но едва мы оказались в пещере, и я решил заснять графику, он повис у меня на руке, выкрикивая что-то несуразное и нечленораздельное про Орунмила и проклятье. Я уехал оттуда не солоно хлебавши. Собственно, вот и…
Мужчина говорил что-то еще, но запись прервалась и экран почернел.
Бун обернулся и посмотрел на в ожидании стоявшего чуть поодаль руководителя Сопротивления. Коммандер явно был растерян.
- Ты уверен, что это действительно тейлонская технология? Насколько я помню, тейлоны ничего не говорили об изучении Африки. Ма`Эл изучал Ирландию и прилегавшие регионы.
- Ма`эл вполне мог менять места жительства, он же изучал не только Ирландию, а людей вообще. Хватит славословий, - Дорз нахмурился и кивнул Авгуру, который сидел перед компьютером. – Покажи ту фотографию еще раз. Бун, напряги память, может, вспомнишь, что значат эти символы на камне?
Бун развел руками, показывая свою беспомощность.
- Я всего лишь человек, и физически не могу осилить сложнейшую тейлонскую письменность за несколько месяцев.
Руководитель Сопротивления помрачнел еще больше, очевидно, желая сказать что-то резкое, но лишь развернулся и взглянул на большой экран, с выведенной на нем фотографией. Он холодно отчеканил:
- Ты не «всего лишь человек», ты имплантированный! Для чего ты вообще нужен, если не можешь помочь в таком простом деле?
Лили хотела, было, прервать Дорза. Она подалась вперед, но сдержала себя. Дорз с его индючьей напыщенностью и маниакальной манерой требовать невозможного в такие моменты раздражал ее. Хотелось перебить, возразить, сказать, что Бун и так достаточно сделал, и что без него, возможно, Сопротивление не продвинулось бы так далеко в изучении и понимании тейлон… Но она понимала, что это было бессмысленно. Дорз упрям. Чертовски упрям, будь он неладен.
Бун потер переносицу, было видно, что он хотел ответить столь же резко, но в последний момент отказался от этой мысли.
- Тейлонский язык, - пояснил он, облокачиваясь на стол Авгура и рассматривая мелькание фигур за полупрозрачным белесым стеклом кабинета, - на этом камне, очень древний. Приблизительно такие же символы были на надгробной мозаике Ма`эла в Ирландии, но я не могу восстановить смысл по нескольким известным мне письменным знакам. Я перевел речь Ма`эла только потому, что эта была речь, ее понять легче - я слышал звуки, интонацию, видел артикуляцию. Здесь же довольно небрежно выполненная надпись, я вообще сомневаюсь, что ее гравировала рука тейлонина. Тем более высекание – слишком грубо и нелогично для высокоразвитых инопланетян.
Дорз развернулся и бросил на Буна полный презрения взгляд сощуренных глаз.
- Отговорки. Не хочешь ли ты сказать, что надпись гравировал человек?
- Я не знаю, - честно признался Бун, пожав плечами. – Но иначе я не вижу никакого смысла. К тому же, у нас есть пример, когда человек овладел тейлонским языком.
- Но у Пайка был СВИ! – отрезал Дорз, явно не желая продолжать эту заведомо глупую тему.
- Не факт, - возразил Вильям, - что мы с Сандовалом первые, кому был вживлен СВИ. Ведь технологию для их имплантации предоставили нам сами тейлоны.
Авгур встал из-за стола и облокотился на столешницу рядом с Буном.
- Человеческая цивилизация лишь в последние несколько десятков лет смогла развиться до той стадии, на которой возможно сотрудничество с тейлонами, Бун. Ма`эл же хозяйничал на Земле 4 века назад! Тогда люди были беспомощны, как слепые котята.
Бун обернулся и посмотрел на фотографию камня. Он пристально разглядывал ее несколько секунд, а затем повернулся и взглянул прямо в глаза Дорзу.
- Возможно, в ту пору они думали вовсе не о сотрудничестве…
Авгур встрепенулся и снова уселся в свое кресло, поглаживая пальцами клавиатуру. Он задумался о чем-то, полузакрыв глаза. Дорз пару мгновений ломал взгляд Буна, потом отвернулся и провел рукой по волосам.
- Нам и людям по всему миру нужно что-то большее, чем ваши пустые измышления, коммандер. Ну а ты, - мужчина повернулся к Авгуру, – ты можешь просчитать, где находится это святилище йоруба? Нам нужен четкий и понятный маршрут. Вычисли, где происходили несчастные случаи.
- Хм… - Авгур посмотрел куда-то влево, проведя рукой по бритому затылку. – Я сделаю это, но нужно время. Несколько часов, может, час. Джунгли в том районе крайне обширные, а точных данных нет. От глобала Майлза толку никакого, а на спутниковой карте никаких святилищ нет. Возможно, оно под землей.
- Да вы что, сговорились? – воскликнул Дорз. Он нервно закусил губу, бледнея от ярости. – Какого черта я вас тут собрал, вообще, если вы беспомощнее детей? Мне нужны данные, Авгур! Ты меня слышишь?! – и руководитель Сопротивления резко развернулся на каблуках, шагнув, было, к выходу. Однако он остановился, несколько секунд рассматривал свои ботинки, и вдруг повернулся обратно.
- Вы немедленно туда летите.
- На чем? – впервые подала голос Лили. Ей было неприятно слушать, как Дорз кричит на них, тем более что вины никакой за ними не было. Этот бесёж был исключительно из-за нежелания Дорзом признать, что не все в этом мире ему подвластно. А он, видимо, уже давно в этом себя уверил, и каждый раз, когда его нос упирался в стену, это его дико раздражало. Но где виноваты они?
- На шаттле, Лили, на шаттле! – едко бросил Дорз, словно объяснял прописные истины, которые давно уже были изучены в школе и понятные всем нормальным людям. - Господи Боже мой, мне что, все вам разжевывать?
- Ты в своем уме? Чтобы мы с Лили просто так взяли и исчезли на целый день? Без объяснения причин? – Бун ступил вперед и навис над Дорзом. – Богатая пища для подозрений Сандовалу. Тем более что тейлоны наверняка вычислят, где мы находимся.
- Вам, Вильям Бун, вероятно больше нравится вариант, при котором тейлоны будут там раньше нас… - резко начал Дорз.
- К черту, мне надоело! – Лили отгородилась руками от мужчин в жесте непричастности ко всему происходящему. – Выясняйте все сами. В конце концов, я только пилот. Зовите, когда будет план действий.
И она вышла из кабинета, стуча каблуками сапог. Ей показалось, что ее кто-то окликнул, но всецело занятая своими мыслями, Лили тут же забыла об обращении.
Она была рассержена. Утро явно не задалось, денег нет, Дорз выходит из себя по поводу и без повода, а она, все-таки, сюда не девочкой для битья нанималась. Выслушивать его иногда бессмысленные и невероятные идеи, идти по приборам без всякого плана – это было не по ней. Она понимала, куда шла, когда принимала предложение Дорза, но то, что ее здесь не будут считать за человека – не оговаривалось.
- Если в этом Сопротивлении меня еще кто-нибудь проигнорирует, я впаду в депрессию, - голос Авгура раздался над самым ухом, но Лили, приученная на флоте ко всяким неожиданностям, не вздрогнула, только инстинктивно отшатнулась.
- Авгур, какого черта так неожиданно?
- Неожиданно? – искренне удивился хакер, всплеснув руками. – «Неожиданно» после трех окликов? Между прочим, я тут из-за тебя и твоей просьбы. Ты просила – я нашел. Только… - он ухватил взглядом оживившуюся Лили и коварно улыбнулся. – Только ведь ты знаешь, забесплатно – и дохлой мыши не дам.
- Дьявол… - Капитан Маркетт досадливо поморщилась. – Авгур, я сейчас на мели. Я, собственно, этого засранца и искала, чтобы свои деньги с него стребовать. Скотина у меня последнюю двадцатку из кармана вытащила вчера.
Хакер удивленно вскинул брови и недоверчиво сощурился:
- Последнюю двадцатку? Разве тейлоны платят тебе не достаточно денег?
- Зарплату мне платят не тейлоны, а государство, - отрывисто бросила Лили.
- И что, государство платит так уж мало, чтобы не хватало на жизнь? – усмехнулся Авгур, всей своей богатой мимикой показывая, что не верит.
- На жизнь может не хватать по разному, - Лили отмахнулась устало, - Когда ты уже привыкнешь к тому, что обычные люди живут на обычную зарплату, а не на гонорары от миллиардера Дорза.
Капитан была зла и голодна, и от сознания собственной беспомощности в этом вопросе у нее начиналась депрессия. Она, капитан Лили Маркетт, один из первых пилотов тейлон, тайный агент Сопротивления, у которого за спиной сотня боевых операций и секретных заданий, страдала из-за отсутствия денег! Черт! Ну почему за годы верной службы правительству ей добавились только регалии, а не нули к зарплате? Что она, эти регалии, жрать на завтрак будет? Гребаное правительство каждый месяц не забывает требовать с нее налоги, забывая о том, что сознание собственной значимости для страны не добавляет дрянному полуфабрикату из магазина калорий. Надо стребовать с Дорза ежемесячную зарплату, а не те гроши, которые он платит ей от случая к случаю. Она рискует своей шкурой наравне с хакером, но тот регулярно покупает картины за несколько миллионов долларов, а она вынуждена жить на зарплату правительства. Если в этом мире и была справедливость, то она давно позабыла дорогу к дому капитана.
- Лили, но это же кошмар! – Авгур возвел очи горе в притворном ужасе. Вряд ли он испытывал те чувства, которые играл перед ней, но Лили никогда и не велась на подобные концерты непревзойденного артиста Авгура. – Ну ладно, хорошо, если у тебя нет денег… Тогда, - мужчина вскинул брови, явно что-то задумав, - можешь оплатить информацию по-другому. Я ведь не только чеки принимаю.
- Если ты сейчас мне скажешь… - начала Маркетт, уже подумывая закатать рукава, но хакер ее тут же оборвал, поспешно выставив вперед руки в успокаивающем жесте.
- О нет, нет, нет, не надо гневаться, моя богиня. Все более чем прилично, в уплату я прошу скромный совместный обед. Всего-то. Цена, согласись, крайне условная за такую информацию, - и он расплылся в явно улыбке торжествующей, потому что обстоятельства навряд ли складываются сейчас в пользу Маркетт. И оба это понимали.
Капитан второй раз за это утро задала себе вопрос, на который ответа пока так и не находила. От необходимости отвечать здесь и сейчас ее спас Бун. Он внезапно возник, тронув Лили за плечо и привлекая к себе внимание.
- Да`ан вызывает нас обоих.
Авгур пожал плечами, заговорщически подмигнул Лили и развернулся, направившись к своему кабинету.
Лили мысленного послала его к черту.
***
***
- …и наконец небольшая подборка новостей из-за границы. Болезнь, совершенно неожиданно выявленная в западной Африке, продолжает прогрессировать. На настоящий момент число заболевших сравнялось с 5ю, и продолжает расти. По словам местных врачей, пока не зафиксировано ни одного летального исхода. Врачам пока не известен ее возбудитель, но они уверяют, что это заболевание не инфекционного характера, и вызвана, возможно, каким-то доселе неизученным растением. Власти города Бенин, близ которого, произошло заражение, говорят, что повода к началу паники нет. А следовательно, нет необходимости откладывать запланированный отпуск, если вы решили провести его в жарких странах, - ведущая новостей дежурно улыбнулась и скрылась за заставкой рекламы. Даан закрыл инфопоток и некоторое время сидел недвижно, погруженный вглубь себя. Зоор нарушил молчание первым:
- Итак, Маэл даже после соединения с Первоэнергией продолжает преподносить нам неприятные сюрпризы.
Даан помолчал еще несколько секунд, затем открыл глаза и посмотрел на Зоора. В его глазах читалось сожаление.
- Не нам судить его, Зоор. Маэл трудился на благо тейлон. На Земле он был предоставлен самому себе, и ему было дано разрешение поступать так, как того требовала поставленная перед ним задача. Неужели ты хочешь усмотреть дурное в том, что он хотел собрать как можно больше данных о людях?
- Не надо понимать мои слова превратно, - быстро ответил Зоор, прикрыв глаза. Он прижал руку к сердцу в знак почтения. – Я всегда уважал Маэла как великого ученого. Однако его поступок - уничтожение всей собранной информации – был неосмотрителен. Нам надо немедленно послать людей. Технику нужно привезти в лабораторию, пока о ней не узнали журналисты. Не стоит забывать о приспешниках Дорза.
- Но что мы скажем людям? – Даан несколько склонил голову набок, развернув ладонь к Зоору.
- Скажем имплантам? – переспросил тейлон, делая смысловое ударение на слове «имплант». - Ничего. Их волевой императив обязывает их исполнять наши приказы без расспросов.
Даан плавно покачал головой.
- Нет, все же, они захотят узнать, для чего нужен «исследователь». И мы не имеем права укрывать от них эту информацию. Иначе они не станут доверять нам. Доверие к тейлонам – вот самое главное, что мы должны воспитать в людях.
Зоор нетерпеливо повел рукой в сторону, словно отталкивая слова тейлона.
- Как мы можем что-то рассказать им, если не знаем сами? В своем последнем отчете с Земли Маэл не упомянул об этом «исследователе». Все что мы можем – предполагать.
- Так почему бы нам не признаться честно в этом? - Даан встал с кресла и прошел к всевдостене. Там, снаружи, крыши небоскребов золотили лучи поднимающегося солнца. – Я верю, что люди прекрасно поймут. Нам не стоит стесняться своих ошибок, стоит стесняться того, что мы пытаемся их скрыть.
- Признаться в своей ошибке, значит признаться в своей слабости, Даан! - Зоор повысил голос, но внешне остался почти спокойным, лишь его руки нервно порхали, не находя покоя.
Даан вгляделся в величественную картину зарождавшегося дня. Он с внутренним восторгом и восхищением, широко раскрыв голубые льдисто-голубые глаза, рассматривал пожар, охвативший город. Тени зданий медленно ползли, подгоняемые лучами рождающегося светила, поднимавшегося на востоке. Свет кипящей лавой разлился по горизонту, затопив дома, облака и окунув город в расплавленное золото нового дня.
Наконец, показалось само солнце, кроваво-красное, сочащееся огнем. Тейлон вздохнул и на секунду расцветился синими потоками энергии.
- Иногда, - не оборачиваясь, певуче-тихо сказал он, - сила заключается именно в слабости. Пусть люди почувствуют, что мы тоже не идеальны и не всезнающи. Слабость… она так похожа на людей. Ее признание нами сблизит расы и сделает пропасть между мирами чуть уже. Люди почувствуют себя увереннее. Разве не этого мы пытаемся добиться, Зоор? – спросил североамериканский сподвижник, обернувшись и развернув руки ладонями к Зоору, словно пытался всем телом, каждым движением донести до него свою мысль. Тейлон посмотрел на Даана, и улыбнулся краешком бледных губ, словно понял гораздо больше, чем Сподвижник хотел ему сказать.
- Пожалуй, расскажем им.
- Но только то, что сможет удовлетворить их любопытство, - мягко улыбнувшись глазами, кивнул Даан. Он снова отвернулся к пылавшему всеми оттенками алого и рыжего городу за стеной.
Зоор не стал смотреть на рассвет, по-видимому, его не впечатляли и не восхищали картины природы. Он задумчиво приблизил руку к лицу, словно хотел дотронуться до искусственной кожи тонкими пальцами, и замер. Воцарилось молчание.
Но спустя несколько минут оно было нарушено приходом агента Сандовала. Хотя тот ходил почти бесшумно, тишина, упавшая на зал тейлон, была настолько глубокой, что даже по-кошачьи тихий шорох подошвы ботинок о пол был хорошо слышен.
- Агент Садовал, - не позвал, а скорее констатировал Зоор, поняв голову от раздумий. – Капитан Бун еще не подошел?
- Нет, Зоор, он пока в дороге, - ответил мужчина.
Агент бросил беглый взгляд в сторону стоявшего у окна Даана. Но тот даже не обратил внимания на вошедшего, всецело занятый своими мыслями, а возможно и просто созерцанием города. Жгучий солнечный свет, хоть и приглушенный стеклом, врываясь в залу, освещал пол, колонны, даже тейлонское кресло, и обрисовывал с точностью и любовью художника плавную и хрупкую фигуру Даана. Казалось, тейлон тонул в свете, и свет жадно поглотил его. Инопланетянин стоял неподвижно, подняв лицо навстречу солнцу, и, кажется, улыбался...
- Агент Сандовал.
Мужчина едва заметно вздрогнул от неожиданности и резко втянул носом воздух. Он обернулся и посмотрел на Зоора так, будто только что увидел его.
- Да?
- Распорядитесь, чтобы отдел информации предоставил нам, - тейлон подошел ближе и, чуть приподняв подбородок, посмотрел на Сандовала сверху вниз, - список газетных материалов и телевизионных репортажей, в которых тем или иным образом застрагивается тема недавно обнаруженной болезни в Африке. А так же свяжитесь с крупными информационными агентствами и велите им пересылать нам всю новую информацию по этой же теме.
Имплант хотел что-то сказать, но тейлон поднял руку в знак молчания.
- Обоснуйте это, - продолжил он, - тем, что тейлоны хотят изучить новое заболевание и, возможно, помочь пострадавшим от него. На этом все.
Мужчина кивнул, машинальным жестом пригладил и без того идеально уложенные волосы, и двинулся к выходу. На ходу он вытащил глобал, соединяясь с отделом информации.
- И агент Сандовал… - мужчина резко остановился, развернувшись всем корпусом в сторону тихого и глубокого голоса Даана. - …Информацию принесете только когда прибудет капитан Бун, – Даан едва обернулся, чтобы бросить взгляд голубых глаз на импланта и затем снова, с легкой улыбкой на губах, отвернуться.
- Хорошо, Даан, - несколько озадаченно ответил имплант. Он вышел из комнаты, и его мягкие кошачьи шаги затихли через несколько секунд.
Зоор долго смотрел вслед агенту.
- Я не могу понять твоих негативных эмоций по отношению к агенту Сандовалу.
Даан отошел от окна, и прикрыл глаза.
- Видишь ли, Зоор, когда мы имплантируем СВИ, мы грубо вмешиваемся в деятельность человеческого мозга, работу которого до сих до конца не изучили. СВИ влияет на жизнь человека, не только улучшая работоспособность мозговых клеток, но и перестраивая его мироощущение и мировоззрение так, как угодно нам, тейлонам. Таким образом, мы словно создаем в человеке новую личность, не удаляя, между тем, старую. В своих редких отчетах Маэл уверял нас остерегаться СВИ-имплантации. Его исследования в этой области оборвались непостижимым для нас образом.
- Не понимаю, к чему эта лекция, - заметил Зоор. – Агент Сандовал чрезвычайно исполнителен и работает именно так, как это нами предусмотрено. В отличие от агента Буна, который иногда ведет себя алогично заложенной в его СВИ программе.
- Именно в этом и разница, - кивнул Даан. – Мы знаем, что капитан Бун иногда ведет себя странно, и ожидаем этого. Но имплант, это, как говорят люди, коробка с двойным дном. Мы видим лишь первое дно, но что храниться во втором? Вспомни жену агента Сандовала и его внезапный побег. Вот оно – второе дно, обратная сторона импланта. Кто может быть уверен, что подобного не случиться повторно? И кто знает, что там, на втором дне его старого «я».
- Ты хочешь сказать, - резко бросил Зоор, - что Сандовал может быть агентом Сопротивления?
- Все что я хотел сказать, - тихо ответил Даан, опустив голову и снова погружаясь в свои мысли, – я уже сказал.
И по тому, как он сжал губы, стало ясно, что разговор окончен.
Зоор снова повернулся и задумчиво посмотрел в сторону ушедшего Сандовала.