Лили Маркетт, ветеран КИ-войны, признанный борец сопротивления людей против тейлонов и супруга Ворджака, предводителя джаридианской империи, сидела на полу почти пустой квартиры в здании главнокомандующего вместе со своей дочерью и смотрела на нее. Малышка лежала раздетой на своей специальной охлаждающей подстилке и спала.

Лили чувствовала горечь - почти так же сильно, как тогда, в челноке, в котором она была заперта, и которым она, опытная летчица, даже частично не могла управлять – ее немилосердно несло навстречу неизвестной судьбе...

Той судьбе, что в конце концов свела ее с Ворджаком, в котором она не никогда еще не нуждалась так сильно, как теперь.

Ее супруг снова был в отъезде ради блага империи - даже сегодня, в этот особенный день, он не смог остаться со своей семьей, хотя он обещал ей это - а джаридианец сдерживал свои обещания. Но там попала в беду вся колония, маленькая планета, полная молодежи и их потомства, которые были по-своему связаны друг с другом так же сильно, как человеческие семьи, и кем она была, Лили Маркетт, что смела именно в этот особенный день ставить благо ее маленькой семьи выше других?

Не то, чтобы для Ворджака или его племени сочельник что-нибудь значил. Но Первый джаридианец понимал, что для них в этом было кое-что особенное, так как это был земной праздник, для многих людей даже самый важный - и принял все меры, чтобы остаться с ней и дочерью, как это было до сих пор.

Но с этим сигналом тревоги действительно нельзя было не считаться.

Малышка зашевелилась на своем специальном матрасе, издавая тихий шум, и отвлекшееся было внимание Лили снова устремилось к ней.

Ариэль...

Какую ношу судьба уготовила ее худенькой, маленькой дочери, и как она, Лили, должна была подготовить ее к этому?

Спасительница империи...

Лили считала себя не особенно религиозным человеком. Тем не менее, после традиционных преданий культурного круга, из которого она происходила, ей на мгновение привиделась прямо-таки зловещая параллель между ее малышкой и другим ребенком, рожденным в этот день более чем 2000 лет назад...

Пусть Ариэль больше не была новорожденным младенцем, ей было уже несколько недель - но на нее, как и на тогдашнего младенца Христа, который должен был стать спасителем человечества в духовном смысле, возлагалась надежда всей империи. Ариэль должна была спасти джаридианцев, и гораздо конкретнее, чем люди ожидали от Иисуса - она должна была уберечь их от вымирания.

Ее худая, лихорадочная дочь, о которой она не знала даже, доживет ли та вообще до своего первого дня рождения... Она была слишком большой для ее возраста, она вообще росла слишком быстро для человеческого грудного ребенка, что было связано с ее ускоренным метаболизмом, унаследованным от Ворджака.

Но то, что дала ей мать, должно было ее вылечить...

Удайся это, у Ариэль был бы, по словам Ворджака, сохраненный от гибели народ, к которому она принадлежала наполовину.

Так как она стала бы живым доказательством прочной связи между джаридианцем и человеком...

Она сама, Лили Маркетт, должна была примириться с тем, что не может помочь ей в этом – так же, как и Мария, мать Иисуса, не могла облегчить его путь. Тут Ариэль была совсем одинока – так же одинока, как тогда был сын человеческий...

Нет, - порицала она себя, – в данном случае, это - вздор. Этот основатель религии по каким-то причинам без сопротивления позволил прибивать себя к кресту, но ее дочь боролась, боролась со смелостью джаридианца, в каждую и за каждую секунду своего существования...

Ворджак снова и снова давал понять Лили, что он не мог бы найти более подходящей и более заботливой, чем она, чтобы выносить и дать жизнь Ариэль. Он не подозревал, что люди не только похожи на них, но и чувствуют с похожей глубиной и силой, как и его народ; и то, что Лили давала бы двум своим детям, способствовало бы их выживанию больше, чем любая генетика...

Тем не менее сейчас, в эти часы, у нее было чувство, что она - худшая мать из тех, что имеют по одному ребенку.

Она была даже не в состоянии кормить Ариэль...

Того, что давало ее тело, не было достаточно ни по массе, ни по содержанию; ее дочь едва не умерла с голоду на обратном пути с Земли, где Лили родила ее при ужасных обстоятельствах. Теперь она получала специальное жидкое питание, которым выкармливали новорожденных джаридианцев, а дополнительно к нему – то, что было у Лили – это успокаивало ее, это отдавало должное ее потребностям как человека, но не ее физическому голоду. Ее патологически ускоренный метаболизм не только позаботился о ее ускоренном выше среднего развитии; он требовал и требовал, и никогда не удовлетворялся предложенным - ее дочь была чешуйчатой кожей и торчащими костями; больно было смотреть, как Ариэль ползала кругами по комнате, тянулась ко всему, и даже делала уже первые неловкие шаги, совсем без помощи...

Малышка снова пошевелилась, теперь она лежала, свернувшись, на правом боку. Если при рождении и первые две недели после него она выглядела практически как человеческий младенец, то больше ничто не скрывало ее смешанное происхождение. Кудрявые черные волосы, с которыми она родилась, сошли с нее, в чем не было ничего странного - у грудных детей чисто человеческого происхождения потеря первых волос была обычным делом. Форма лица и глаз были как у человека, а нежный пятнисто-полосатый серо-оливкового цвета рисунок кожи, подчеркивающий ее щеки и лоб - однозначно джаридианский... Ее костлявое тело было тоже покрыто им; разумеется, его контуры и пропорции были человеческими.

Только то, что она не очень нуждалась в пеленках, когда ее мать все же рискнула одеть их, показывало, что в отношении ее внутренних функций джаридианская сторона доминировала, и что это готовило Лили очень большие заботы.

Она не могла даже одеть этого ребенка... Младенец Иисус, по крайней мере, был замотан в упомянутые пеленки, но едва ее дочь закутывали в самый легкий кусок материала, температура ее тела снова поднималась... Вероятно, став старше, она допустила бы одежду, сделанную из того же самого материала, что и специальное место для сна; но прежняя единственная попытка Лили засунуть ее в нечто подобное потерпела неудачу от сильного сопротивления. Джаридианский темперамент...

Младенец Христос лежал в кормушке для скота. Лили не могла предложить Ариэль даже картонку от ботинок или ящик, не говоря уже о приличной детской кровати, так как малышка, не по возрасту развитая и подвижная, непрерывно бы вылезала из всего этого наружу, и только пострадала бы в результате несчастного случая - решетка, как у земных кроватей для новорожденных, не стала бы помехой. Так или иначе, она быстрее выросла из картонки и ящика, прежде чем ее понадобилось уложить внутрь.

Да, - тягостно думала Лили, - тогдашний будущий мессия встретил это лучше, чем моя дочь. У него была мать и приемный отец, правда, это были притесненные времена, так же, как и сегодня здесь, на Джаридии, но...

Никакой сигнал тревоги не уносил Иосифа прочь от него - правда, для Иисуса, согласно библейской истории, он не был «физическим» отцом... Однако, для Ариэль не было никакой отцовской замены, которая могла бы загладить постоянное отсутствие Ворджака.

Мария и Иосиф, отчаявшись, должны были поспешно убегать со своим ребенком от кровавого царя; точно так же Ворджак, она и Ариэль должны были спасаться бегством от тейлонов. Как и эта легендарная семья, Лили со своей дочерью вскоре снова пустилась в путь на одном из последних эвакуационных кораблей, навсегда покидая Джаридию. Останься они, их столкнул бы к гибели не какой-то неистовый ревнивый властитель, а сама планета. Джаридия давно уже была нестабильна, и дата имплозии этого могущественного древнего мира была твердо установлена, настолько тщательно, насколько смогла это предусмотреть технология его жителей...

Лили, Ариэль и Ворджак нашли родину на новом центральном мире империи, на планете, которая была колонизирована одной из первых.

Но семья этого человеческого пророка тогда лучше встретила и это ... у них был крепкий домашний очаг, в который они даже после сильных беспорядков смогли бы, наконец, вернуться.

Назад...

К родственникам, друзьям, в окружение близких, в знакомые обстоятельства и условия...

Для нее, Лили, все было ново.

И не только для нее...

Империи предстоял перелом, размеры которого даже Ворджак не в состоянии был оценить. Война против тейлонов, наконец, была почти закончена...

Только судьба ее народа, людей, была еще неизвестна. Ее супруг в связи с этим намекнул, что исполняет последнюю миссию...

Горечь Лили сразу резко сменилась страхом.

Страхом, который она чувствовала каждый раз, когда Ворджак покидал ее, чтобы служить своему народу...

Страхом потерять его.

Не то, чтобы ее жизнь без него не имела никакого смысла - с одной стороны, в ней нуждалась Ариэль, с другой стороны, для нее была открыта жизнь целого народа и мир, обстоятельства которого до сих пор были неспокойными.

Нет, речь шла о ране, которую он нанес бы ей в сердце, если бы ушел и не вернулся...

Темноволосая женщина сильно дрожала, и только из-за этого ей стало понятно, что она вся судорожно напряглась, так сильно, что каждая мышца болела. Она сознательно заставила себя глубоко вздохнуть и потянуться.

Этого было недостаточно - ни чтобы прогнать боль, ни чтобы освободиться от страшных мыслей; она встала и начала ходить кругами в помещении.

Тем временем снаружи стемнело - она вовсе не заметила этого...

Блеск в одном из двух больших окон, впускавших сюда свет в течение дня, привлек ее внимание. Она подошла к прозрачной плоскости, которая выглядела и ощущалась как стекло, не будучи им, и выглянула наружу.

Точно в центре поля зрения очень яркая звезда сияла среди остальных на черном ночном небе - солнце нового центрального мира империи.

Позади, на полу, ее дочь издала хныкающий звук.

Лили повернулась.

Малышка проснулась и сейчас как раз поднималась на всех четырех.

Ее мать отправилась к ней, взяла на руки и посмотрела ей в большие, почти оранжевого цвета глаза, блеск которых, казалось, на мгновение отразил звездный свет снаружи.

Подержав дочь, она спросила: "Что тебе нужно, дорогая?"

"Ли... Лили", внезапно ответил ей звонкий, немного хриплый голос.

Мать пристально посмотрела на своего ребенка, впервые увидев такое.

Она больше не чувствовала ни страха, ни горечи - только удивление.

Снова свет солнца их будущего дома искрился во взгляде малышки.

Ариэль развила свои моторные способности так быстро, что могла уже наблюдать за ней, но говорить...

До сих пор она еще не сказала ни одного слова, только смеялась, вопила, гулила, булькала, и иногда отчаянно или гневно вскрикивала; очевидно, так же, как это делали все гуманоидные грудные дети на просторах Галактики.

"Лили", жалобно сказала ее маленькая дочь. "Лили. Пить."

Сама Лили Маркетт от неожиданности и восторга не издала ни звука.

Вместо этого она раскрыла верхнюю часть своей одежды и поправила малышку в руках так, чтобы ей было удобно пить.

Она долго смотрела на своего очень занятого ребенка, на свою дочь со звездными глазами ... и внезапно, безо всякого предчувствия, откуда пришла эта картина, увидела очень стройную взрослую джаридианку с необычно тонкими чертами лица, удивительно пышные темные волосы которой были заплетены в виде косы воина. Она стояла перед большой группой - из людей и...

Ариэль барахталась в ее объятиях. "Пить..."

Лили помогла ей изменить положение.

Она сразу преисполнилась чувством спокойствия и уверенности.

"Мы справимся с этим, Ариэль. Мы сделаем это, " дала она знать малышке.

Ее дочь будет жить.

Она никому не смогла бы объяснить, почему она внезапно стала так уверена в этом.

В высоком окне сверкали звезды.

Ариэль будет жить.

Конец.