Часть 2.

Зо’ор не спеша шел по Кораблю-Носителю. Он не обращал внимания на почтительно замирающих волонтеров, занятых своими обязанностями дронов и так же медленно проходящих мимо своих собратьев. Сейчас он был занят – Зо’ор усиленно думал. Ему предстояло решить одну важную задачу: как избавиться от призрака умершего волонтера.
Несомненно, как и каждый тейлон, он знал, что следует предпринять. Ритуал Х'ярт'ра позволил бы перевести этот заблудший и надоедливый дух на Другой уровень. Однако, во-первых, Зо’ор не был полностью уверен, подходит ли тейлонский ритуал для изгнания этого существа, которым являлся волонтер Мельников… Артем… Глеб. А во-вторых, о проведении ритуала Зо’ору следовало обратиться к Да’ану, в чем Зо’ор тоже не был полностью уверен. Глава Синода точно знал, что Да’ан не преминет полюбопытствовать, ради кого ему собственно следует проводить Х'ярт'ра, а призванный (если он, конечно, явится) призрак умершего человека, в связи со своим неумением держать язык за зубами, несомненно, всё расскажет старшему тейлону. Что это - «всё» - Зо’ор даже боялся представить, но был точно уверен, что его позиции в Синоде резко скатятся вниз после такого позора.
- О, Зо’ор! – вынырнул из потолка помянутый призрак. – А к тебе гости!
Глава Синода чуть не подпрыгнул от неожиданности, оглянулся, не видит ли кто, и спросил у пустоты:
- Какие еще гости, волонтер Мельников?
- Да краля приехала к тебе с фигуркой фотомодели, жалко, что тейлонская, правда… - мечтательно прищурился призрак, но потом разочарованно вздохнул. – Но ведь истину глаголют, шоу-бизнес – это море, кишащее акулами. Как с такими ногами можно иметь такую морду кирпичом и зубы в три ряда, а, Зо’ор?
Но последние слова тейлона уже не трогали, он понял самое важное: где-то на Корабле-Носителе Т’тан! А, следовательно, действовать нужно было точно, быстро и не колеблясь. Зо’ор стрелой вернулся на мостик и развернул инфопоток, вызывая Да’ана.

Да’ан уже некоторое время подозревал, что с Зо’ором происходит нечто странное. Его чадо скрывало свои мысли от Сообщества, стало подвержено приступам агрессии и, Да’ан вынужден был это признать, вело себе более неадекватно, чем всегда. Об этом следовало сообщить в Синод, что помогло бы добиться отстранения Зо’ора с должности Главы Синода. Но Сподвижник США знал, что его дитя не переживет такого позора. А какой родитель способен нанести такой вред своему ребенку? Да’ан смиренно кивнул, когда Зо’ор проинформировал его о том, что он ждет старшего тейлона на Корабле-Носителе и нуждается в его услугах.
- Лиам, нам нужно прибыть на Корабль-Носитель, - вызвал своего Защитника Сподвижник. - Меня желает видеть Зо’ор…
Лиам удивленно посмотрел на своего Сподвижника, не так давно именно Зо’ор просто выпихнул Да’ана с материнского корабля. Тем не менее, майор Кинкейд без пререканий забрался в кресло пилота и поднял шаттл в воздух.
- С чего такая спешка? – между делом заметил Кинкейд, входя в гиперпространство.
- Мне предстоит провести Х'ярт'ра, - задумчиво ответил тейлон. – Но я не вижу никакой нужды в этом… ведь не один тейлон…
- А если это не тейлон? – перебил Сподвижника его Защитник. Его киммерийская генетическая память быстренько подкинула ему всю информацию о тейлонском ритуале.
- Лиам, что ты хочешь этим сказать? Тебе что-то известно? – мгновенно отреагировал Да’ан, от волнения сверкнув энергетической матрицей.
- Ну, - неопределенно кивнул головой гибрид и сделал страшные глаза. – У меня было видение! Но я его не помню! – вовремя открестился от происходящего Лиам, видя в глазах Да’ана готовность вытрясти из него информацию любой ценой.
Сподвижник США внимательно поглядел в лицо полукимере, в его честные и невинные глаза, и со вздохом кивнул. Гибрид про себя тоже вздохнул, но уже от облегчения, он каждый раз ждал, что этот его фокус с «оскорбленной невинностью» и прозрачной честностью глаз провалится. Но Да’ан, с особым пиететом относившийся ко всему детскому и юному, всегда ловился на очередную уловку сравнительно юного гибрида.

На Корабле-Носителе почти у самого шаттла их встретил Зо’ор. Да’ан чуть не впал в ступор - его ребенок никогда бы не соизволил без особой причины любезничать с ним. А это значило, что повод был весом и чем-то угрожал положению Зо’ора. Кроме того, старшего тейлона беспокоило и другое, через Сообщество он явно чувствовал присутствие на Корабле Т’тана. Мог ли быть военный министр причиной такого беспокойства его дитя, Да’ан не знал, но волноваться и просчитывать ситуацию начал заранее. Поведение же Зо’ора было подозрительным. Глава Синода, ежесекундно оглядываясь, повел их в самый дальний угол материнского корабля.
- Твои проблемы связаны с Т’таном? – поинтересовался Да’ан, когда Зо’ор завел их в небольшую специально приготовленную к ритуалу комнату. – Но тогда я не вижу смысла в проведении Х'ярт'ра…
- Тебе не обязательно его видеть! – огрызнулся Зо’ор. – Достаточно лишь провести.

Призрак появился почти сразу, Да’ан не успел договорить особо зубодробительную фразу на тейлонском. Лиам хмыкнул, глядя на выплывшего в мутно-зеленом сиянии в пафосной позе из пола призрачного волонтера, одетого в лохмотья и звенящего цепями. Да’ан удивленно замер, Зо’ор насторожился, Лиам широко ухмыльнулся в предвкушении. Призрак вдруг поднял руки вверх, откинул голову, состроив жуткую рожу, затопал прямо на Да’ана, но напоролся на выставленный тем посох и вдруг громко чихнул. Призрака неслабо отбросило в сторону. Сияние померкло, в руке появилась сигарета, а вместо драной формы на Глебе оказались приличные джинсы и модный свитер. Стряхивая несуществующий пепел на пол, призрак помахал рукой Кинкейду:
- Здорово, Лиам, как твои делишки?
Уже было открывший рот, Защитник наткнулся на полный ненависти взгляд голубых тейлонских глаз. Решив не провоцировать Зо’ора, Лиам просто сдержано кивнул головой, указывая на других зрителей. Волонтер оглянулся, откровенно обсмотрел Да’ана и воззрился на Главу Синода:
- Зо’ор, а ты мне ничего не хочешь рассказать? – вежливо спросил призрак и в мгновение ока оказался в шаге от тейлона. – Ты мне какую свинью хотел подложить, морда твоя нерусская?! Изгнать хотел? Да я тебя!..
Да’ан не выдержал и бросился на защиту своего ребенка наперерез призраку с поднятым жезлом. Глеб только отмахнулся от палочки и в первый миг даже не обратил внимания на действия тейлона.
- Апчхи! – вдруг чихнул призрак и рассыпался зеленой пылью, чтоб появится в метре справа. - Апчхи! Апчхи!!!
После очередного чихания призрак исчез в соседней стене и несколько минут не появлялся. Да’ан покачал головой и отложил жезл, вопросительно воззрившись на Зо’ора. Тот беспристрастно смотрел куда-то вдаль, будто бы не замечая присутствующего родителя.
- Зо’ор? – наконец, не выдержал Сподвижник США. – Ты можешь это объяснить?
- Могу, - процедил младший тейлон. – Но не собираюсь! Или ты собираешься потрясти своим заявлением весь Синод? Собираешься рассказать о том, что видел?
- Нет, - примирительно и тихо выдохнул Да’ан. Он чувствовал шок и негодование своего ребенка, но ничего не мог поделать с этим. – Я сожалею, что не смог помочь тебе, Зо’ор…
Да’ан развернулся и медленно вышел из комнаты. Его Защитник, почуяв, что наедине с Главой Синода его ничего хорошего ожидать не может по определению, боком просочился в открытый им проход.
Оставшись один, Зо’ор сжал руки в кулаки и раздраженно прошипел: «Ша’бра!»

***
Иногда это было довольно забавно… И несмотря на то, что этот призрак был человеком, ограниченным и низкоразвитым существом, понятия о развлечениях у него были правильные, призрачная сущность позволяла проникать куда угодно, а мнения кое о чем превосходило все ожидания самого Зо’ора… Иногда тейлон жалел, что не может вставить этому существу имплантант или на какое-то время поселится в его подобии тела… Интуитивно он чувствовал, что это был бы незабываемый опыт!
Когда блуждающий перед креслом Главы Синода и язвительно комментирующий элементы политики Зо’ора Т’тан внезапно запнулся и с криком «Ша’бра» почти упал, если бы не расположенная рядом панель управления, тогда Зо’ор нашел в себе силы равнодушно обернуться к военному министру и язвительно поинтересоваться, всё ли у того в порядке с координацией. Тейлон вспыхнул и, не закончив речи, выскочил из командной рубки. Зо’ор благосклонно стрельнул своими голубыми глазами в сторону стоявшего у панели призрака, но тот лишь демонстративно отвернулся и исчез вихрем зеленых искорок.
Когда сообщили, что Т’тана закоротило в энергодуше, Зо’ор лишь дернул кончиками губ, намечая улыбку, хотя в глубине своего естества он ехидно «по-человечески» покатывался со смеху.
Ко всему, одновременно с несчастным случаем, что произошел с Т’таном, Мит’Гай по непонятному стечению обстоятельств застрял на Земле… Каждый шаттл, прилетавший к научно-исследовательскому комплексу, где задержался врач, почему-то выходил из строя и отказывался взлетать обратно. Попытки присылать транспорт прекратили после четвертого неисправного шаттла. Портала в здании не было, а идти куда-либо пешком или, упаси Тейлон, ехать на человеческой технике, сам Мит’Гай просто брезговал. Поэтому все три дня блаженно просидел в лаборатории, отключив инфопоток и обособившись от Сообщества. На этом странности не закончились. Все эти три дня, по словам очевидцев, вероятно, из-за неисправной системы вентиляции, в здании свирепствовал странный ветер, который задирал форменные юбки научных работниц и оголял тем ноги. Однако, после подобного случая с 63-летней уборщицей миссис Патерс, чрезвычайно объемной женщиной и матерью 6-х детей, странные воздушные завихрения прекратились.
Военный министр три дня не мог прийти в себя, бесхозно и без медицинской помощи лежа в лазарете, а после того, как пришел в сознание, еще на целую декаду застрял в медицинском отсеке. Вернувшийся из затянувшегося отпуска Мит’Гай не мог совладать с приборами, которые выдавали довольно замысловатые результаты анализов, что тоже требовало детального изучения. Говорят, что некоторые энергетические отпечатки военного министра были странного ярко-зеленого цвета… Тейлонский медик первоначально подозревал даже какой-нибудь страшный новый вирус, занесенный Т’таном на Корабль-Носитель, поэтому провел все имеющиеся в наличии базы данных анализы и проверки.
Через десять дней, когда результаты очередного осмотра Т’тана неожиданно оказались нормальными, военный министр спешно выписался из медицинского блока, рыча что-то совсем нецензурное на древнетейлонском наречии, и решил покинуть материнский корабль от греха подальше. Зо’ор даже вышел его проводить, ухмыляясь гаденькой улыбочкой и советуя «заглядывать в гости чаще».

***
Волонтер Мельников, он же Прохор, а так же Артем и Глеб (его родители не слишком ломали голову над выбором имени ребенка и решили дать тому сразу тройное, переняв традиции Запада с истинно русским максимализмом) маялся головной болью, отчаяньем и полным бессильем. Как бы это не выглядело, но смешной тейлонский ритуал всё же принес свои плоды. Несколько часов волонтер не то чтобы полтергейстом заниматься, собрать себя в более-менее псевдотелесное состояние не мог. Но когда способности восстановились, а призрачная энергия вновь фонтанировала в том подобии тела, что у него сейчас было, мертвый волонтер от радости пустился в пляс, да так, что собственные воспоминания до сих пор производили на него впечатления. Однако параллельно с неким подобием удовольствия, которое он получал, воплощая свои буйные фантазии в жизнь, Глеб все чаще ощущал странную пустоту, которую не в силах были заполнить ни пререкания с Зо’ором, ни веселые ночные посиделки с Лиамом, и непонятное желание, которое не могли заглушить даже его постоянные приколы. Он чувствовал, будто его становится меньше, и что даже такое существование, полное разных возможностей и вседозволенности, больше не приносит ожидаемой радости, что иногда он бы отдал всё за простое тепло чужой руки.
Десятого дня после прибытия Мит’Гая на Корабль-Носитель, он, наконец, понял, что он искал вокруг и не мог понять в себе. Первой весточкой и откровением был подслушанный доклад агента Сандовала. Бывший отряд волонтера Мельникова, его бывшие товарищи и друзья, были убиты в каком-то неизвестном мире, куда их послали по приказу Зо’ора, какими-то неизвестными джаридианцами. Идет война, это призрак прекрасно понимал, но вот простить смерть товарищей не мог. К тому же, теперь все его мысли тянулись к тем погибшим людям, которые ушли куда-то, оставив его одного. Семью волонтер Мельников уже давно не брал в расчет, кроме дальних родственников, которые вряд ли вспомнят о нем. В тот день он понял, что все покинули его, а в одиночестве среди живых его ждут лишь мучения. В тот день Глеб впервые пожелал себе смерти.
В тот день он почти не слушал Зо’ора, просто отмечал основные пункты речи тейлонца. «Стать лазутчиком… помочь в планах… следить… выяснить… обнародовать…» Всё это было под силу призраку, но вот причины не было. В силу своих моральных устоев волонтер мог совершить что-либо во имя спасения Земли, ради спасения отдельного человека или просто ради обычной радости в чьих-то глазах. Но пачкать свою совесть перед желанием смерти, он не мог. Поэтому в злобной зеленой вспышке исчез из вида тейлона. Сидя с внешней стороны корпуса корабля, призрак промычал себе под нос:

Впрочем, хандра в темноте вакуума при виде огромной зелено-голубой планеты быстро испарилась. К тому же, выход даже из его ситуации должен быть. «Если истерить на полную катушку по поводу и без, то лучше это делать конструктивно и в чьей-либо компании», - хмыкнул призрачный волонтер, он не умел быть пессимистом. Но вот Зо’ор в своем детском максимализме и невоспитанности волонтеру Мельникову порядком надоел. Поэтому, сориентировавшись в пространстве, призрак решил навестить Лиама - тот хоть улыбаться умел приятно и сочувственно, и в этом своем оскале не напоминал гиену.

***
Сонный Лиам, с огромным трудом пытаясь держать глаза открытыми, внимал экспрессивно жестикулирующему призраку. Мертвый волонтер что-то выкрикивал, о чем-то спорил, но молодой гибрид едва ли понимал о чем идет речь. Поэтому, когда на секунду воцарилась нежданная тишина, Кинкейд не выдержал и вежливо потребовал:
- А теперь в двух словах о главном, пожалуйста!
Игнорировать «волшебное слово» Глеб не стал и, печально тяжело вздохнув, будто живой, начал свою жалобу сначала:
- Лиам, это ужасно! Я всё понимаю, но больше находиться рядом с этим уродом я не могу! Он вообще знает, что такое обычное человеческое взаимоуважение и почтение, сочувствие и сопереживание? Он не понимает значения юмора, он меня не слушает, он издевается над другими! Я без сомнения тоже люблю шуточки и мне не чужд черный юмор, особенно сейчас, когда я уже мертв. Но я достиг своего предела… Некоторых из его соплеменников я, несомненно, прибил бы мухобойкой, но зачем такие садистские желания и запросы, а?
- Какие еще требования? Какие запросы? – вздрогнул Лиам и поинтересовался у призрака. – Что ты уже натворил?
- Ну, знаешь, - промямлил тот. – Я немножко прикололся, развлекся с охотки… Мне после того неудачного изгнания так тошно стало, что я пустился во все тяжкие, как говорят у меня на родине!
- Приключения Т’тана и Мит’Гая – это твоих рук дело? – уточник майор и, приняв кивок волонтера за утвердительный ответ, тяжело откинулся на спинку кресла. Сонливость сняло как рукой. – Я так понимаю, не я один знаю о твоих проделках?
- Зо’oр в курсе, еще бы он не знал, - развел руками волонтер. – Он меня видит! И представляешь, он мне сегодня заявил, что я просто идеален как лазутчик и диверсант. И предложил полетать от нечего делать за твоим земным папочкой, подгадить Мит’Гаю, тебе и еще какому-то Сподвижнику Южной Америки!
- А я-то тут при чем? – удивился Лиам и поинтересовался у волонтера. - А почему ты просто не исчезнешь у него из виду, кстати? Ты же просто хотел над ним пошутить в тот раз, когда пришел ко мне, если я правильно понял, - вспомнил их первую встречу Кинкейд.
- Здесь нет моей вины, - попытался оправдаться Глеб. – Как оказалось, мне нужен своеобразный якорь в мире живых…
- Возьми кого-нибудь другого, - тут же предложил Лиам. – Если нужен тейлонец, я попрошу Да’ана. Он, думаю, согласится, знает ведь, что с Зо’ором непросто ужиться.
- Я не могу, - пробормотал призрачный волонтер. – В этом то и моя проблема! Я не могу от него отстать! Я к нему привязан по какой-то нелепой причине, к этому, [нецензурный деепричастный оборот + нецензурное прилагательное + нецензурное существительное]! По какой-то нелепой причине, этот… О! – призрак вдруг замер и с отсутствующим лицом уставился куда-то за спину сидящему гибриду. Майор на всякий случай обернулся, но ничего интересного не обнаружил, как и ожидал.
Через пару минут призрак оттаял и с невозможно счастливой улыбкой, от которой чуть ли не распадался на зеленые искры, заявил:
- Я вспомнил, почему я стал призраком! Я вспомнил о том неразрешенном пари, об условии моего перехода в иной мир! Вспомнил, Лиам!
- Поздравляю, - ошеломленно кивнул ему Кинкейд. – И что же это за пари?
- А, пару пустяков! – зловеще ухмыльнулся зеленоватый волонтер и злодейски потер руки. – Мелочь небольшая… Но, думаю, что мы с тобой уже не увидимся, мой друг! Я бы с тобой выпил, но, увы, детям детсадовского возраста пить запрещено, Лиам, а я физически не могу себе этого позволить. Так что прощай!
Призрак попытался пожать Лиаму руку, что практически получилось. Полукимера почувствовал легкий ветерок на ладони. В следующий миг уже Кинкейд вскочил с кресла и тоже стал прощаться. Потом призрак тоскливо, но решительно огляделся вокруг и распался зелеными искрами. Лиам почувствовал, что уже успел привыкнуть к мертвому балагуру-волонтеру, и неожиданно для себя грустно вздохнул. Где-то запиликал бравурный мотивчик глобал. «Но мне ничуть не жаль, что наши ночные посиделки с призраком так и не стали традицией», - хмыкнул Защитник Сподвижника и побрел в ванную. Этой ночью он так и не выспался… Как он, спящий на ходу, выживет да и защитит хоть кого-то в течении наступившего рабочего дня, Лиам не желал даже думать. Оставалось последнее средство – быстро выдумать какое-либо чрезмерно несчастное выражение лица и запастись уверенностью в том, что на Да’ана это подействует, как всегда.

***
На заседание Синода Зо’ор явился в ужаснейшем настроении.
После, как показалось, вполне успешного разговора с призраком, когда тейлон привел весьма логичные и ценные доводы и почти склонил мертвого волонтера на свою сторону, тот вдруг перестал появляться в окружении Зо’ора последние несколько дней. Сама возможность того, что волонтер предал его или отказался от предложения стать лазутчиком, бесила тейлона. Кроме того, Глава Синода стал замечать весьма неутешительные совпадения, будь то невыполненное задание, порученное Сандовалу, внезапный сбой систем корабля, спасающий невыполнившего задание Сандовала от его, Зо’ора, гнева… В результате сбой оказывался вне компетенции инженеров и обслуживающего персонала, что само собой не позволяло определить наказание им. В инфопотоке Главы Синода неожиданно появлялся человеческий спам и рекламные ролики, а однажды даже видеопередача с грифом старше 21-года. Обвинить никого не представлялось возможным еще и из-за того, что сам тейлон знал о диверсанте, но предпочитал отмалчиваться, потому что по его собственному приказанию призраки не могут существовать.
И вот сейчас, сидя в кресле во время заседания Синода, Зо’ор больше оглядывался по сторонам, ожидая подвох, чем прислушивался к докладчику или мнению Сообщества. Однако призрак неожиданно для Зо’ора вновь сменил тактику: перешел с физического воздействия на вербальное. Глава Синода дернулся, но прекратить концерт призрачного волонтера не мог. Тот появился из-за спины Да’ана, не преминув в который раз оглядеть старшего тейлона с головы до ног, с грустью в прокуренном хриплом голосе напевая балладу:

- Ша’бра! – вскрикнул Зо’ор, разобрав последнюю строчку, и почти вскочил с кресла, но призрака уже и след простыл, а присутствующие тейлоны взирали на него, как на умалишенного… Зо’ор скрипнул зубами и внешне постарался сохранять спокойствие и даже не выпускать свой гнев на просторы Сообщества. «Совсем немного осталось, - крутилась надоедливая мысль в голове Главы Синода. – Совсем скоро это бессмысленное собрание закончится! И тогда…» Что будет тогда, он еще не знал, но буря, бушующая внутри него, лишь набирала обороты. Да’ан покосился на своего ребенка и почему-то отказался от своего слова на собрании Синода, в отличие от обычного, всего лишь кивнул без стандартных полуторачасовых комментариев за и против. Зо’ор в иной раз удивился бы такому явлению, но не в этот момент. В этот миг он даже ощутил некую благодарность своему родителю… правда, всего на один миг, скорее даже на долю мгновения…
- Заседание Синода окончено! – буквально выкрикнул Зо’ор, пытаясь откреститься от недовольства Сообщества и одновременно заглушить слышимые, по-видимому, только ему непочтительные матерные частушки в исполнении призрачного волонтера, в главной роли которых был он, Зо’ор.
Дождавшись пока тейлоны разойдутся и зал опустеет, Зо’ор резко вскочил с кресла, но неожиданно его нога зацепилась за что-то и оставшиеся полметра Глава Совета пролетел носом вниз. Приземлившись плашмя, он еще некоторое время лежал на полу и пытался осмыслить произошедшую ситуацию, но четко выстроить причинно-следственной связи так и не смог.
Это не было совпадением или несчастным случаем, это было затяжной облавой по всем статьям, это было войной на выживание, причем выживали именно его, Зо’ора. С великим трудом он, наконец, ворвался в свои комнаты. В процессе он трижды споткнулся на ровном месте, еле увернулся от отпавшей панели корабля, почти впечатался в потерявшую управление тележку с медицинским инвентарем, был облит разбившимися колбами с противной жидкостью подозрительного зеленого цвета и чуть не распят посыпавшимися с тележки скальпелями, зажимами и другими металлическими человеческими штучками. Когда включенный энергодуш вместо приятных голубых частиц разразился зеленым фейерверком, Зо’ор вскочил с кресла и с криком «Ша’бра» швырнул какую-то декоративную синюю скульптуру об стену. Откуда-то со спины до чувствительного тейлонского слуха донесся издевательский язвительный смех.
- Волонтер Мельников, прекратите ваши шуточки! - прошипел Зо’ор, оборачиваясь вокруг своей оси. – Это выходит за любые рамки дозволенного…
Но почему-то пропитанная ненавистью реплика не принесла желаемых плодов, а лишь вызвала еще один взрыв призрачного хохота. Зеленые искры распространились на стены и заплясали призрачным пламенем по всем поверхностям комнаты. Зо’ор опасливо отстранился от стен и попытался прорваться через вход. Но настроенная на энергетический отпечаток Зо’ора мембрана входа даже не подумала открываться. Пламя набирало силу и ощутимо билось электрическими импульсами. Тейлон почувствовал, как на него накатывает чувство слепой паники и он уже не в состоянии контролировать себя.
- Прекратите, - прижимаясь к запертому выходу, заголосил он. В этот миг тейлон впервые осознал, что призрачному существу, бывшему раньше одним из жалких человеков, сейчас вполне под силу убить, уничтожить, прекратить существование его, Зо’ора. Понял это и заголосил так, что слышали дроны сквозь звуконепроницаемые переборки Корабля-Носителя, вещая одновременно о своем ужасе на всё Сообщество.
…На другом конце материнского Корабля Мит’Гай выронил из рук колбу с высокорадиоактивным веществом; на всеобщее благо тейлонская технология уже давно додумалась до небьющегося материала, иначе весь медицинский отсек надолго бы стал нежилыми опечатанными руинами.
…Неосознанно блаженно улыбнулся Т’тан, который отдыхал в энергетическом душе, пребывая в покое и внутреннем согласии на Лунной базе.
…На Земле встрепенулся и воссиял всеми цветами синих, фиолетовых и голубых оттенков Да’ан, с трудом погасив первый инстинктивный порыв бежать и спасать своего ребенка.
Когда хохот и пламя достигли апогея, и Зо’ор физически почувствовал, что сейчас его не станет, и даже зажмурил глаза, все прекратилось. Глава Синода перестал орать и медленно открыл вначале один глаз, потом второй. Ничего не происходило, на полу валялись остатки декоративного украшения, да плевался одинокими искрами обычного синего оттенка неисправный энергодуш.
- Волонтер Мельников… - тихо позвал тейлон призрака, не вполне осознавая, что с ним и где он находится.
- Здесь! – появился призрак перед носом осторожно оглядывавшегося Главы Синода и козырнул. – Что такое?
- А вы… - промямлил Зо’ор, поводя дрожащими конечностями. – Почему вы не убили меня? Вы ведь могли это сделать…
- Хы, - хмыкнул призрак и опять затянулся бессменной смятой сигаретой. – Так ведь солдат ребенка не обидит! – рассмеялся мертвый волонтер, глядя в ошеломленное лицо тейлона.
Зо’ор внезапно почувствовал, что все те переживания, что довелось ему ощутить последние несколько дней, достигли своего максимума и не смог сдержать порыва.
- Ша’бра! – было первым словом произнесенным Зо’ором, но отнюдь не последним. – Ты, ничтожная [нецензурное прилагательное] личность, да в человеческом [нецензурное прилагательное] аду я тебя видел, чтоб ты сдох, [нецензурное прилагательное + нецензурное существительное]! Пошел ты на [нецензурное существительное], чтоб тебя [нецензурный глагол] пятеро суток лопатой, а потом [нецензурный глагол] еще неделю другим садовым инвентарем, [нецензурный деепричастный оборот + нецензурное прилагательное + нецензурное существительное]! Ненавижу… - смог еще из себя выжать тейлон, прежде чем возобновить попытки самоконтроля.
В воцарившейся тишине раздались громкие одинокие аплодисменты.
- Круто! – со смехом выдавил из себя мертвый волонтер и счастливо проговорил. – Значит, я выиграл! Знаешь, перед смертью я поспорил на то, что тейлоны умеют матерится, но чтоб так… да еще и на русском! Твою мать, да за это и умереть не жалко! Зо’ор, ты превзошел все мои ожидания, поздравляю! – волонтер попытался пожать руку ничего не соображающему тейлону.
Зо’ор невнятно промычал что-то гневное, но был остановлен призраком:
- В общем, пока! – хмыкнул мертвый волонтер Мельников и стал распадаться на зеленоватые искорки медленно и торжественно. – Дай бог, свидимся! – ехидно сказал призрак и распался окончательно, перейдя на Другой уровень.
Зо’ор потянулся рукой за исчезающей дымкой, попытался безуспешно собрать её в горсть, а спустя мгновенье озадаченно осел на пол. Призрак исчез. А перед Главой Синода предстала дилемма, как доказать Сообществу реальность существования человеческих призраков, чтоб его не посчитали умалишенным…

* песня В. Кипелова «На грани»
** Народное творчество, кое-как переделанное мной.