U 

Персонажи: Знакомые все лица + мои собственные мерисейные и не очень.
Суть: На полноценный альтер-сезон меня, как водится, не хватает. А потому сие – лишь один из мааааленького цикла рассказов в стиле «что осталось за кадром в 5 сезоне»: откуда взялся Лиам, что произошло с тейлонистами и Орденом, как использованы наработки «Мнемо» и «Вторых шансов», что стало с Беллой и Стивеном, а самое главное – почему в стазис-камеры засунули одних, а вылезли совсем другие :). Помимо этого – куча моих сугубо теоретических предположений о том, что есмь атавусы, и с чем их можно кушать. А еще помимо – тут очень многие остаются в живых, охватить такой объем персов даже взглядом сложно, посему – короткие рассказы, связанные друг с другом лишь идеей да общими героями. Бережно вынашивалось в моей пустой головушке примерно с момента прихода на этот форум... Конкретно эта история написана - потому что мне не нравилось, что Зоор померла

В языке атавус нет слова «жизнь» в нашем понимании. Точнее, в нем есть несколько обозначений жизни. Первое, которым атавус величают себя и большинство живых существ на своей планете – ду’у[р]а-ат, «жизнь убивающая». Жизнь для них – вечная смерть, но только не своя. Жизнь невозможна без убийства, все живое убивает, ради пропитания, ради удовольствия или нужды, а потому смерть – это суть жизни. Все, что не убивает, зовется «ду’ага-ам» - не живые, в понимании атавус, но их также можно убить.
И, самое интересное, в языке атавус нет слова «смерть». Точнее, оно появилось, после их встречи с расой кимера, но до того времени в большинстве своем атавус использовали слово, которое на наш язык можно перевести как «потребление». Смерти нет. Убитый не умирает – он переходит в иное состояние, продолжает жить и поддерживать жизнь того, кто убил его. Именно поэтому одним из почетных обрядов атавус, коим является ритуальное изъятие жизни, проводится близкими того, кто вскоре будет «потреблен».
У атавус нет религии, по их собственным словам, у них есть философия и культ собственной физической силы. Философия менее почитаема, ведь философы, по расхожим утверждениям – лишь немощные, увечные и слишком старые. «Старость» в языке атавус имеет иное семантическое значение. Это не столько состояние тела – ведь атавус, как мы знаем, стареют очень медленно - сколько состояние ума. Стариков мало, их почитают за мудрость, но недолюбливают, потому что большая мудрость несет большие проблемы.
Что касается науки, то она у атавусов занимала довольно странное, промежуточное положение. С одной стороны в ней нуждались. С другой стороны, учитывая срок жизни любого атавуса, в юности своей он мог презирать науку, а к старости стать уважаемым ученым, которого также презирала бы молодежь, полагая, что физическая сила и награбленные знания помогут им больше.
К тому моменту, когда атавус встретились с расой кимера, ученые отделились не просто как каста – как этническая группа со своим языком и начавшими выделяться специфическими расовыми признаками. Основной чертой их сообщества были евгенические договорные браки между семьями, ради появления более сильного и более умного потомства.
Одно из философских течений атавус – отречение от потребления. Существуют несколько его версий, наиболее популярная – отречение от потребления разумных существ, эта версия появилась примерно в то время, когда атавус встретились с кимера. Наиболее радикальная – отречение от потребления вообще, но его адепты не долго живут.
Стоит здесь отметить, что суть потребления не только в изъятии жизненной силы, но и в изъятии чувств и эмоций жертвы, вот почему далеко не все атавус согласны отказаться от убийства разумных существ [Л. Майклс, «Психология атавус», Нью-Йорк, 2012, с.193-218].
В настоящий момент вопрос о религиозности атавусов до сих пор не решен. Многие ученые – Ломакин, Алесановский, Пыряева – усматривают в их жизни черты так называемого «мифологического сознания», формы сознания, присущей нашим далеким предкам [Лосев А.Ф., «Диалектика мифа», Москва, 1995]. С этой концепцией согласуется исторический взгляд на атаванскую мифологию, однако против нее выдвигаются более веские доводы сторонников «атеистической» картины мира атавусов. Мы не будем приводить их здесь, любой желающий сможет ознакомиться с ними в труде Л. Майклса «Психология атавус» или научно-популярной книге Б. Эммерса «Раса богов».
Очень часто молодых ксенологов интересует, умеют ли атавус целоваться – расхожее заблуждение, связанное с тем, что атавусы – гуманоиды и выглядят очень человечно. Нет. Самки могут прикасаться губами к детям, брачные партнеры могут «целовать» щеки и лоб друг друга – это символический жест и попытка оставить на партнере свой запах в качестве отметины.

***

- Эпоха «мадлен»… кто помнит, почему она так названа? Ну-ну, конечно… Нет, названная по имени одного местечка во Франции! Длилась порядка 20 тысяч лет. Дошедшие до нас скальные рисунки – прекрасная иллюстрация верований и обычаев наших предков, - профессор Лука Алопопскалиус, румын с греческими корнями, поправил очки. Несколько студенток-практиканток, затаили дыхание – профессор Алопопскалиус во многом походил на всем известного доктора Джонса – привлекательный и увлеченный наукой. Мало того – ежегодно организующий студенческую практику на самых разнообразных памятниках – тут вам от палеолита до пятнадцатого века разброс. Весь полевой сезон в распоряжении будущих археологов, чтобы отработать прогулы и обновить знания, но большинство, конечно, не за этим ездит в экспедиции.
- А что они рисовали? – поинтересовался кто-то сзади.
- Это кто там – опять культурологи историю плохо учат? – полюбопытствовал профессор, поудобнее перекладывая фонарь в другую руку, чтобы осветить как можно большую часть стены пещеры, испрещенную трещинами и исписанную рисунками. Небольшая группа из пятнадцати человек – практически весь экспедиционный состав – сгрудилась возле Алопопскалиуса, рассматривая и даже пытаясь потрогать пальцем выцарапанные в камне, промазанные охрой рисунки.
Эта пещера – один из немногих хорошо сохранившихся памятников эпохи верхнего палеолита – находилась в предгорьях Карпат. Путь туда занимал достаточно долгое время, а работа предстояла пыльная и холодная – в пещерах круглый год выше пятнадцати градусов по Цельсию температура не поднималась. Мало того, что холодная, так еще и опасная – следовало как можно скорее провести археологические раскопки и описи, потому как в этом районе участились обрушения и обвалы. Своды, конечно, укрепляли по мере возможности, но иной раз нет-нет, да падал сверху камешек, напоминая об осторожности.
Но никто не отказывался, когда еще выпадет шанс прикоснуться к предметам старины – и какой старины!
Пещеру только начали исследовать, и вглубь пока ходить опасались, но сегодня, ради вводной экскурсии, Лука решил немного задержаться и пройти подальше.
- Здесь мы видим вполне стандартный сюжет охоты. Если здесь покопать, обнаружим следы стоянки древнего человека – орудия труда, кострище, косточки…
- Бивни мамонта, - поддакнул кто-то.
- Ну, насчет мамонта не знаю, а вот какого-нибудь буйвола мы обнаружить можем, - усмехнулся Лука. – Так, ребята! – окликнул он, увидев, что некоторые отходят от группы. – Давайте не разбредаться и… - он понизил голос, – немного потише.
- Вот здесь, - продолжил Лука, указывая на рисунки, - нечто похожее на следы погребальной церемонии… Также, хочу заметить, что эта пещера уникальна по характеру изображений – мы почти не встречаем тут нарисованных животных. Сплошь и рядом тут антропоморфные фигуры.
- Профессор, - позвали его. – А они идолов рисовали?
- Нет, идолов, как таковых, у них не было… Что у них было?
- Культ матери, - тут же откликнулись со всех сторон. – Палеолитические венеры! Культ медведя! Культ кабана!
Лука довольно кивнул.
«Ну, хоть что-то запомнили, черти!» - подумал он.
- А тут идолы, - уперся студент, ушедший дальше всех и подсвечивающий себе своим фонариком. – Поглядите сами, они им тут кланяются… Эти идолы даже, вон, побоище устраивают!
- Что там за такое? – профессор, снова поправив очки рукой перепачканной в пещерной пыли, подошел поближе, осветив рисунки своим, куда как более мощным фонарем. – Может быть это позднее творчество? Анализ бы не помешал, - достав фотоаппарат, профессор сделал несколько снимков странного изображения.
Было над чем задуматься – на самом дальнем рисунке были изображены люди, но люди странные – высокие, по сравнению с другими фигурками, с длинными то ли когтями, то ли пальцами. На одном изображении им кланялись, на другом – пытались проткнуть копьем, а на третьем – трое таких когтистых протыкали своими когтями непокорных. Древнему художнику эта сцена далась особенно хорошо. То ли схематичное исполнение, то ли отсутствие света и богатое воображение, но агония тех, на кого напали когтистые, была неподдельной.
Студенты умолкли, рассматривая изображение, лишь иногда перешептываясь.
- Ладно, ребята, - пришел в себя Лука, - пойдемте. Время к вечеру, лагерь еще толком не установлен, дежурные не назначены… Сегодня – первое включение генератора, а на следующую неделю заряд глобалов и мобильных телефонов придется экономить, все меня слышали? Идемте! Кинув последний взгляд на странную картину, профессор развернулся и повел за собой галдящих студентов, которые даже в подземельях не могли вести себя тихо.

***

Вечером Луке не спалось – как, впрочем, и большинству студентов. Не привыкшие к дикой жизни, они сидели у костра, бренчали на гитаре и пели песни. Даже при том, что на алкоголь был строжайший запрет, кто-то наверняка протащил с собой несколько бутылок.
«Лишь бы их ночью в горы не понесло, - подумалось Алопопскалиусу. – Или того хуже – в пещеры».
Сидя за убранным столом, профессор рассматривал фотографии, сделанные в пещерах. Никакой ошибки быть не могло, он был уверен, анализ покажет, что все рисунки совпадают по времени.
«Возможно, это вид местных верований, - предположил Лука. – Или, если это все-таки не мифология, то больше похоже на битву между племенами…»
Покачав головой, Лука подхватил небольшую лопату, портативный анализатор – спасибо тейлонам! – и, предупредив помощника, направился к пещере, подсвечивая себе фонариком-«циклопом». Анализатор ответит на его вопрос, а дальнейшие раскопки все прояснят – если пещера раньше не обвалится.
В пещере Лука увлекся, так, что провел там больше часа. Он тщательно обследовал рисунки, сфотографировал их и проверил анализатором. Время совпадало. Профессор заложил пару небольших шурфов, нашел несколько кремневых отщепов, каменный бифас и, в общем, был доволен, если не считать того, что больше понимать в рисунках он не стал. Нужно было сделать несколько звонков, обратиться к литературе – чем он и собирался заняться. А потому, сложив свое оборудование в рюкзак, а лопату – закинув на плечо, Лука отправился обратно.
И надо же было такому случиться, чтобы на самом выходе из пещеры сел фонарик – сначала он робко заморгал, а потом погас, и ни на угрозы, ни на тряску не реагировал. Оставалось лишь радоваться, что он не сделал этого в пещере. Бродить ночью по горам – то еще удовольствие, особенно в такие безлунные ночи, как эта, но Лука был человек опытный и тренированный, а потому не паниковал. Дорогу он помнил, а если что не так – у него с собой были глобал и фотоаппарат для подсветки.
Поэтому профессор Алопопскалиус не спеша направился к лагерю, по мере сил наслаждаясь прогулкой и прохладным ветерком – не забывая, конечно, глядеть под ноги. Царила тишина – удивительно, ведь всего час назад студенты так запевали, что слышно, наверное, было в Тимишоаре.
«Неужели уже улеглись? – подумал Лука. – Ну, да, непривычные же. Как же они у меня завтра работать будут, если за сегодня так умаялись…»
Нога попала в незаметную выбоину, и Лука, чертыхнувшись, споткнулся. Ему явно не везло – глобал, который он сжимал в руке, он выронил, и тот ускакал в растущие неподалеку кусты.
Судя по звуку, он упал недалеко.
«И кого я сегодня разгневал? – подумал Лука, углубляясь в куст. На глобале периодически моргал красный «глаз» – всего в каком-то метре по отлогому склону. Пришлось залезть в куст целиком, вогнав лопату в землю и держась за нее, чтобы не покатиться дальше. Кое-как дотянувшись до него, Лука засунул нравную технику в карман и уже собрался вылезать, когда услышал шаги, треск веток и стук камешков. Кто-то приближался со стороны лагеря.
«Вот и понесло кого-то гулять, - удовлетворенно подумал Лука, замирая, как пантера перед броском. – Сейчас вас профессор Алопопскалиус и припугнет!»
Чем ближе подходил человек, тем больше Лука убеждался, что этот кто-то ему не знаком. В темноте трудно определить очертания предмета, но тот человек был гораздо выше любого, кто был вместе с Лукой в экспедиции – ростом под два метра, не меньше, широкоплечий, длиннорукий.
Нахмурившись, Лука затаил дыхание, надеясь, что ничем себя не выдаст. Проходя мимо кустов, незнакомец замедлил шаг, и Лука отчетливо услышал, как тот потягивает носом воздух, словно принюхиваясь.
Мысли, пронесшиеся в голове у профессора в этот момент, не отличались радужностью.
«Псих, - моментально определил он. – Не дай бог в лагере что-то случилось… Нужно сидеть тихо!»
Однако незнакомец проследовал дальше. Он почти скрылся из виду, превратившись в расплывчатое темное пятно, когда вновь послышались шаги и тяжелое дыхание. С нарастающим ужасом, Лука расслышал сдавленные рыдания и узнал голос – это была Лена, одна из его студенток. Судя по звукам и шорохам, девушка со всех ног неслась к пещере в полной темноте.
«Не ходи, Лена», - подумал Лука, холодея. Он хотел вскочить, окликнуть ее, но все тело будто льдом сковало, стиснул какой-то первобытный страх. А незнакомец развернулся и медленно пошел навстречу Лене.
- Помоги-ите, - прорыдала Лена. – Там… там… - она осеклась, хватая воздух ртом, ее ноги подогнулись, и девушка упала на землю. А темная фигура, сделав исполинский прыжок, оказалась рядом с ней, занося руку, для удара. А на руке, ярким, холодным светом, сияли огромные когти.
Когда они впились в девушку, она даже не смогла крикнуть, лишь издала беспомощный хрип.
Некоторое время убийца стоял, застыв над трупом, а затем быстрым движением убрал руку и пошел прочь к пещере.
Профессор, замерев, лежал в кустах. Разум отказывался ему служить. Из последних сил цепляясь за лопату и борясь с нахлынувшей темнотой, Лука подумал, что сцена была ему странно знакома – как на тех скальных росписях в пещере.

***

Алопопскалиус пришел в себя утром, когда какая-то птаха завела песню прямо над ним. Пошевелившись, Лука понял, что фактически висит на кусте – он сполз вниз, пока лежал в бессознательном состоянии.
События ночи встали перед глазами, и Луку передернуло – от страха, от отвращения к собственному бессилию, от того, что он не мог поверить в реальность случившегося. Но темнота ушла, забрав с собой иррациональный ужас, и теперь профессор мог мыслить трезво.
С трудом шевеля затекшими руками и ногами, Лука пополз вверх – ориентиром ему служила лопата, вогнанная в щель между камнями.
Первое, что увидел Лука, выбравшись – мертвое лицо Лены, лежащей в луже собственной крови. Ее рубашка была разодрана, грудь – порвана в клочья, словно на нее напал дикий зверь. Но Лука-то помнил, ЧТО это был за зверь.
«Боже милосердный, - думал профессор, набирая номер чрезвычайной службы на глобале, - никогда я не верил ни в оборотней, ни в вурдалаков… Что же это было, что?» Обернувшись на лагерь, Лука поискал хоть какие-то следы жизни – пусто. Никого и ничего, даже пес одного из студентов молчал.
- Чрезвычайная служба, слушаем… Отвечайте.
- Говорит Лука Алопопскалиус. Запеленгуйте мой сигнал. Я – руководитель археологической группы, у нас чрезвычайное происшествие, повторяю… чрезвычайное происшествие. Нам нужна скорая, полиция… всех, - у Луки перехватило дыхание.
- Ждите, - коротко откликнулась диспетчер и отключила связь. Лука пошатнулся. Он хотел направиться в лагерь, но по какому-то наитию прошел несколько метров в сторону пещеры.
Ее уже не было – вход был начисто завален камнями. Ночью, похоже, случился обвал. «Оборотни заметают следы», - подумал Лука и истерически хихикнул. Звук собственного смеха привел его в чувство, и он со всех ног кинулся в лагерь. Он еще не понимал, как ему повезло.

***

Когда в дверь постучали, Лука даже не обернулся – он пристально разглядывал фотографии стен в пещере с максимальным увеличением. Стол вокруг него был завален книгами и инфодисками, а сам профессор выглядел не лучшим образом.
Ему совершенно не хотелось открывать дверь, чтобы говорить с кем-либо.
Потому что Луке не поверили.
Сначала была полиция, потом – коллеги в университете, затем репортеры, шустрые газетчики, состряпавшие пару душещипательных историй про оборотней и вампиров в Карпатских горах, и про «съехавшего по фазе» профессора археологии, который в них верит.
Судмедэксперт заключил, что на лагерь напал медведь. По его словам, Луке повезло, а тот страшный человек – лишь галлюцинация. Мозг бедного профессора не смог правильно интерпретировать увиденное и дополнил картину соответственно расхожим суевериям.
Лука с большим удовольствием поверил бы в медведя, но он-то знал, что видел. А видел он здоровенного лохматого парня с огромными белыми когтями. Видел запекшуюся кровь на ранах своих студентов и помощников. Медведь бы разнес все в лагере, однако убиты только люди… и завалена пещера, где Лука только что отыскал уникальные для своего времени наскальные рисунки.
В дверь постучали еще раз.
- Я занят! – резко откликнулся Лука. – Зайдите позже!
- Извините, профессор, - возразили ему по-английски, - но этого я сделать не могу.
В приоткрытую дверь проскользнула молодая женщина, весьма привлекательная. Она говорила с сильным американским акцентом, ее движения были быстрыми и уверенными, когда она подошла к столу профессора и протянула ему руку для рукопожатия.
- Вам придется выслушать меня, - сказала она, очаровательно ему улыбаясь. – Рене Палмер.
- Про меня вы, вероятно, слышали, - ответил Лука, пожимая протянутую руку. – Вы прочитали обо мне в газетах и хотите побеседовать о графе Дракуле? Или о ликантропах? Честно говоря, у меня тут побывали даже – прости Господи! – уфологи-любители, уверенные, что тейлоны вернулись. Как будто можно спутать то, что я видел с тейлоном… или медведем, - горько добавил он.
- Я пришла поговорить с вами не о тех, кто убил вашу группу, а о вашей находке, - Палмер кивнула на включенный экран компьютера. – Это оно?
- Да, - Лука хмуро кивнул. – А вы…
- Не могли бы вы рассказать мне об этих рисунках? Или это тайна? – спросила Палмер.
- Какая уж теперь тайна, - Лука вздохнул. Кто-то из репортеров нахально свистнул у него флэш-карту с фотографиями, и бесценная находка оказалась растиражированной сотнями газет. - Эти изображения людей сильно отличаются от обычных для того периода – техника выполнения более тщательная, да и сюжет не слишком обычен. Я полагаю, что это изображения каких-то духов, возможно… - Лука хмыкнул. – А газетчики уверены, что это оборотни.
- Почему вы считаете, что это духи? – спросила Палмер.
- Я не совсем точно выразился, мисс Палмер… Вы ведь мисс?
Рене кивнула со сдержанной улыбкой.
- Я назвал их духами, потому что для современного человека они выглядят именно так. Это могло быть что угодно – соседнее племя, какое-то явление природы… но оно воспринималось древними людьми именно в таком виде, - Лука развел руками. – Это особенность мышления, и сейчас сложно сказать, что именно они имели в виду.
- А могли они изображать что-то реально существующее? – уточнила Рене.
- Мисс Палмер, для них оно было так же реально, как и я для вас, - заметил Лука.
- Возможно, что изображенное на стене пещеры, - Палмер наклонилась поближе к экрану, рассматривая изображение, - существует до сих пор. Ведь, судя по вашим словам, на вашу группу напало человекоподобное существо с огромными когтями. А у этих ребят я вполне могу углядеть что-то похожее на когти.
- Мисс Палмер, - Лука нахмурился. – Я хотел бы избежать обсуждения этой темы.
- Не получится, профессор, - Рене вздохнула. – Что это были за пещеры? Какова их геологическая история, сколько им лет?
- Карстовые пещеры. Камень – известняк, частично гранит. Возраст, полагаю, около нескольких сотен тысяч лет, - Лука пожал плечами. – Эти горы когда-то были очень высокими. Впрочем, пещеры находятся в предгорьях, добраться до них достаточно легко.
- А могло ли что-то находиться внутри пещеры? Какое-то захоронение? – предположила Палмер.
- Древние люди устраивали в пещерах стоянки, но обычно своих они хоронили на открытых пространствах, в ямах, - Лука покачал головой, почесывая подбородок. – Хотя пещерные захоронения того периода встречаются довольно часто…
- А если это захоронение было сделано ДО того, как люди вообще туда пришли? – Рене чуть прищурилась, искоса посматривая на профессора.
- Мисс Палмер, я там был, это невозможно. Конечно, пещеры глубоки, и постоянные обвалы мешают тщательному исследованию, но я точно могу вам сказать – первые люди не были настроены хоронить своих родственников, так сказать, под половицами. В худшем случаи они их съедали!
- А если это были не люди?
Лука замолчал. Такая мысль не то чтобы не приходила ему в голову. Он был уверен, что пещера обрушилась неспроста, но представить, что что-то нечеловеческое находится в этих глубинах… Что-то, что он мог… разбудить своей неосторожностью, что вышло и погубило его друзей.
Лука медленно моргнул и ответил:
- Я так не думаю.
- Профессор, - мисс Палмер осторожно взяла его за руку. – Поймите, что это открытие века. Это доказательство, что пришельцы бывали на нашей планете и раньше. И если бы мы могли проникнуть в пещеру опять, обследовать ее от начала и до конца…
- Это не ко мне, а к спелеологам, - оборвал ее Лука. – А еще лучше – к уфологам-любителям, они вас поймут. Я и номерок могу дать – они мне любезно его оставили.
- Профессор Алопопскалиус, - мисс Палмер первый раз назвала его по фамилии и даже не запнулась. – Ваша группа убита. Ваши коллеги, ваши студенты… Неужели вам не хочется… отомстить? Пролить свет на истину? Пока вы отмалчиваетесь, могут умереть сотни других. Просто потому что те, кто видел или слышал боятся рассказать об этом. Боятся или не верят!
- Я – не побоялся! – рявкнул Лука. – Я рассказал всем, что я видел – надо мной посмеялись! Сказали, что у меня шок!
- Проблема тех, кто знает истину, в неверии тех, кто к этой истине не готов, - заметила Рене. – Я не упрашиваю вас пойти со мной в пещеры, или трубить на каждом углу о монстрах из горных глубин… Просто не удаляйте это, - она кивнула на фотографию, - не забывайте об этом. Берегите эту истину, потому что в один прекрасный день все это понадобится, чтобы убедить тех, кто знать не хочет.
Лука пошарил рукой по столу:
- Вот вам карточка уфологов, вот – телефон спелеолога, который помог мне с пещерой. Все, что я могу для вас сделать, - сказал он, протягивая Рене два тоненьких кусочка пластика. – Если… - он закусил губу. – Если вы найдете того, кто это сделал, не церемоньтесь с ним, кем бы он ни был.
А узнает ли про это общественность… - археолог махнул рукой.
- Обязательно, - Рене кивнула, забирая карточки. – Спасибо вам.
- Удачи, - ответил Лука, криво усмехаясь. – Она вам понадобится.
Профессор проследил, как Рене Палмер покидает его кабинет, а когда за ней закрылась дверь он с некоторым запозданием понял, что забыл спросить кого она, собственно, представляет. Впрочем, после тех статей кто только к нему не шел… Однако ее фамилия – Палмер – казалась ему очень знакомой, если он не перепутал новостную ленту с каким-нибудь детективным сериалом.
Свернув фотографии, Лука зашел в поисковик. Первая же ссылка освежила его память.
- Так вот где вы теперь, мисс Палмер, - озадаченно покачал головой археолог, проглядывая фотографии и мельком выхватывая отдельные слова из строчек. – Неужто параноидальная уфология лучше места заместителя директора «Дорз Интернейшнл»?
Все страньше и страньше… Лука почесал затылок и вернулся к фотографии. Он рассматривал ее не первый раз, надеясь увидеть что-то, что прольет свет на все – и на сам факт рисунков, и на их смысл, и на это безумное происшествие. Пока он дождался лишь таких странный гостей.
В дверь снова постучали.
- Войдите! – откликнулся Лука, поднимая глаза. Дверь открылась, и в кабинет заглянул высокий, ладно сложенный мужчина.
- Профессор Лука Ало…попскалиус? – уточнил он. – Здравствуйте, меня зовут Лиам Кинкейд, мне хотелось бы поговорить с вами насчет недавнего происшествия…
«Все чудесатее и чудесатее», - подумал Лука, приглашая незваного гостя присесть. «Лиам Кинкейд» - это имя он тоже где-то слышал…

***

Физиология атавус интересна тем, что при некоторой схожести с человеческой, у них присутствуют органы, эволюцию происхождения которых сложно объяснить. Энергетические когти, позже трансформировавшиеся в так называемую «шакараву», до сих пор не получили объяснения как такового.
Существует также немало любопытных фактов – так, например, самки атавус в период беременности активно выделяют феромоны. Это можно объяснить тем, что беременным женщинам была необходима большая защита, во многом от общепринятой грубости мужчин – и других женщин. Феромоны привлекали и практически вынуждали самцов заботиться об их партнершах. Эти же феромоны могли вызывать у других самок (если они сами не были беременны) приступы раздражения.
Исследования показывают, что предки атавус были очень схожи с людьми – так имела место лактация, в период кормления младенцев, пероральное принятие пищи. Вкусовые рецепторы у атавус развиты по-прежнему, но материальная пища уже не играет такой роли, хотя известно, что атавус потребляют ее, если не могут питаться обычным путем.
Ну и самое главное – гигиена. Атавус очень чистоплотны – это связано с их выделительной системой, хорошо развитой вследствие сильных регенеративных способностей. Естественная среда обитания атавус – жаркая и влажная и, чтобы поддерживать температуру тела на чужих планетах или во время космических перелетов, был создан специальный костюм (современные исследователи называют его «стилсьют» - термин взят из НФ романов Ф.Герберта, из-за схожих функций). Он не только способствует терморегуляции, но и естественному очищению организма. [здесь и далее цит.по Г.А.Доналеу, «Атавус: создание человека», с.14-83, Лейпциг, «Лина-Пресс», 2015 г.]
Сходство людей и атавусов может быть объяснено тем, что вмешавшись в естественный ход эволюции, атавусы внедрили людям часть своей ДНК. Последующие поколения пронесли в себе частичку исходного генетического кода тех, кого в будущем назовут тейлонами и джаридианцами. Именно это послужило причиной такого сильного интереса тейлонов к людям и спасло планету от уничтожения после первого контакта пришельцев с людьми.
До сих пор нельзя с точностью сказать, знал ли Маэл, что атавус находятся на Земле. Анализ его действий позволяет предположить, что древний тейлон был в курсе. Остается открытым вопрос – почему он не предупредил своих соотечественников и не сделал ничего, чтобы попытаться воскресить хотя бы одного атавуса и в его генетическом коде поискать средство к излечению всех тейлонов. Однако мы ничего не можем утверждать – большая часть предметов из Маэлова наследия: его корабль, навигатор и многое другое – было уничтожено или растащено по частным коллекциям, его помощники-люди уже не смогут дать нам ответа на все вопросы. Нам остается лишь предполагать и строить выводы, основываясь на тех крупицах знаний, что нам достались.

***

«Ах, если бы да кабы!» - думал Рональд Сандовал, пристально мониторя ночное небо. Хоулин напрасно думал, что на Земле Сандовала ждут страдания и горечи – что-что, а личный комфорт всегда был на первом месте для бывшего Защитника Сподвижников, посему оказавшись на Земле в ссылке, Сандовал быстро нашел, где обосноваться и начал жить.
Рональд Сандовал очень ценил самого себя, и глупо было бы, если бы он не обзавелся убежищем на такой вот случай. Может быть его судили, может быть в него целились атомной боеголовкой, но вот чего точно не догадались сделать, так это проверить и перепроверить ВСЕ его счета, оффшорные и настоящие.
Ну и, помимо всего прочего, благодаря недолгому, но продуктивному разговору с Зоор, Сандовал знал расположение двух тайных тейлонских баз, чем немедленно и воспользовался. В данный момент Сандовал пристально наблюдал за битвой, разворачивающейся в сотнях тысяч километров над ним. Рене Палмер, как бы не хотелось это признавать, была весьма подготовленным и хитрым противником, а вот Зоор проигрывала, в основном из-за своей неконтролируемой гордости и чувства собственного превосходства.
«Вот прекрасный пример, что гордыня наказуема, - думал Сандовал. – Осталось только узнать, вынесет ли Зоор из этого урок…»
Экс-агент самодовольно ухмыльнулся – в этот раз Уважаемая Бывшая Глава Синода ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была обязана ему жизнью. В своем патетическом разговоре с Рене Палмер Зоор не соврала ни разу – она была и умнее, и сильнее, и, как оказалось, быстрее чем взрыв на оружейной палубе. Очаровательная Зоор успела активировать защитное поле, уберегшее ее от воздействия высоких температур и смертоносного вакуума, но если бы не Сандовал – она бы недолго так протянула, повращавшись некоторое время вокруг корабля-носителя или же, под действием ударной волны, отправившись изучать просторы Солнечной системы, так сказать, напрямую.
Сейчас же Рональду пришлось попотеть, чтобы его воздействие не было замечено наземными средствами слежения. Впрочем, все эти средства следили за происходящим на носителе, а вот на маленький обломок, подцепленный силовым полем одного из самостоятельных орбитальных спутников, упустили.
По расчетам Рональда, у Зоор было еще немного времени до полного отказа защитного поля. Он вполне мог успеть сесть в шаттл (любезно предоставленный все той же Зоор) и вернуть Зоор, так сказать, с небес на Землю. Но Рональд не торопился. Ему было приятно наблюдать за маленькой светящейся точкой на земной орбите. Там, под тонкой защитной скорлупой, кислорода, наверное, все меньше и меньше, все холоднее, а что может быть хуже для атавус, чем холод?
Вздохнув, Ронни встал с кресла, накинул куртку и, включив предварительно систему защиты и распознавания, отправился спасать бывшего начальника. И не в первый, кстати, раз – Сандовалу буквально душу грело, когда ему кто-то был должен. Самыми сильногреющими обычно оказывались должники женского пола.
К тому времени, как Сандовал сгрузил защитную капсулу на свой шаттл, ее оболочка еле мерцала, а маленький, вмонтированный в спинку пилотского кресла, прибор, создававший ее, искрил.
Что касается непутевого пилота, то она застыла в капсуле как муха в янтаре, в той же позе, в какой ее настиг взрыв – закрываясь рукой, с перекошенным лицом, которое, кстати, изрядно побледнело от холода и нехватки воздуха.
Некоторое время Сандовал любовался атавусом, прекрасно зная, что она тоже его видит и страдает, от того, что находится в таком унизительном положении. Наконец он отключил защитное поле и получил возможность полюбоваться тем, как Зоор, забыв про тщательно сохраняемую внешнюю неколебимость и достоинство, жадно глотает воздух, стараясь отдышаться. Постепенно, к ее коже вернулся цвет, а на лицо – маска надменности, слегка разбавленная злостью.
- Я должна вернуться на корабль-носитель! - выпалила она, и, помолчав несколько секунд, добавила, - Ничтожество!
- Я не просто ничтожество – я ничтожество, дважды спасшее вам жизнь, - с удовольствием заметил Сандовал. – А что касается корабля-носителя, теперь его оружейная палуба уничтожена, и для Хоулина ты никакой ценности не представляешь. Он убьет тебя, едва ты покажешься пред его светлые очи, - бывший Защитник ухмыльнулся, - учитывая, что с ним ты, наверняка, разговаривала в таком же тоне.
- Не думаю, что к тебе он отнесется лучше, даже если ты доставишь меня к нему для расправы, - парировала Зоор.
- Добиваться его благосклонности или нет – мое личное дело, - резко ответил Сандовал. – А что касается тебя… Тебе ничего не остается, как сотрудничать со мной.
- Неужели? – ехидно заметила Зоор. – Ты полагаешь, что существо, более чем на тысячу лет старше тебя, не найдет выход из такой ситуации?
- Сейчас ты слаба, у тебя нет транспорта, нет места, где ты могла бы переждать и подпитать свои силы, - начал перечислять Сандовал. – А я могу дать тебе укрытие, пищу…
- А взамен? – прищурилась Зоор. – Я могу предположить, что твой ничтожный человеческий мозг уготовил для меня некую унизительную работу или… - она склонила голову на бок.
- Или ничтожный человеческий мозг предлагает тебе сделать то, чего так безуспешно пытается добить Хоулин – получить контроль над Землей, - спокойно отвечал Сандовал.
- Я не заинтересована в сотрудничестве с тобой, - Зоор отвернулась, оглядываясь. – Это база в Андах?
Резко сделав шаг вперед, Сандовал ухватил Зоор за локоть.
- Тебе придется сотрудничать со мной, Зоор, - тихо заметил он.

***

Лиам сидел на скамье, рассматривая карту захоронений атавус. Эта карта была закачана на его глобал прямиком из головы Буна – Бун-то даже и не знал, насколько хорошо он ее запомнил, а вот Лиаму пришлось попотеть, чтобы выяснить, чем сейчас промышляет его предшественник. Как правильно сказала Митгай: «Вы, люди, склонны к показным действиям. Бун наверняка объявится среди лидеров сопротивления».
И Бун объявился аж в самой Южной Америке – там он весьма активно истреблял атавусов, не брезгуя, в то же время, поскандалить с местными наркобаронами, хотя в целом конфликты с людьми Уильям всегда стремился урегулировать миром. Но теперь это была уже история прошлого, и Лиам надеялся, что Бун запомнил его не слишком хорошо, дабы в будущем получить возможность познакомиться с бывшим Защитником Даана поближе.
Оборудование для столь тонких действий Лиаму тоже пришлось воровать и изрядно дорабатывать напильником прямо на коленке – советы Даана по глобалу помогали мало. Как показал опыт, «Мнемо», снятый с производства и тут же закупленный представителями спецслужб по всем миру, отлично годился для того, чтобы шестерить человеческие головы в поисках нужной информации. Проблема была в том, что после таких поисков от головы мало что оставалось. Лиаму пришлось подключить к процессу усовершенствования всю уцелевшую гибридную братию, и коллективный разум таки одержал верх над нравной техникой.
Отыскав Буна, усыпив его и покопавшись в его воспоминаниях, о которых Бун вряд ли имел представление, Лиам получил подробную карту атаванских захоронений.
К сожалению, подобная карта угодила в руки Сандовалу вместе с Зоор и шаттлом – и все из-за невнимательности Даана и Лиама! Так что задача, теперь стоявшая перед Лиамом, усложнялась тем, что он должен был выкрасть копию карты у своего отца.
Теперь Лиам внимательно разглядывал карту, а именно район Карпат. Согласно этой карте никого там не было. Тогда зачем там появился этот атавус? Может отщепенец?
Лиам почесал голову: хочешь – не хочешь, а нужно было лезть в пещеры. В холодные, осыпающиеся пещеры, где, возможно, дремлет голодный атавус.
Примерно в ста-ста двадцати метрах от Лиама о том же размышляли Рене Палмер, неизвестный спелеолог и таки поддавшийся обаянию Рене профессор Алопопскалиус, сидевшие в открытом кафе. Лиам изредка бросал на них косой взгляд, надежно укрытый разросшимися кустами и вздыхал – он с бОльшим удовольствием отправился бы в пещеры в такой компании, нежели в одиночку.

***

Жестокость брачных обрядов атавус происходит не от их извращенного чувства удовольствия, а из тяжелых условий жизни на их родной планете. Атаванский организм всегда находился в состоянии боевой готовности, в постоянном напряжении. Искусственно ускоренный метаболизм помогал им мгновенно залечивать раны и усваивать пищу – как энергетическую, так и органическую. Но именно этот метаболизм зачастую не давал плоду в утробе матери достаточно развиться, воспринимая его как паразита.
Затишье в метаболической битве внутри организма наступало после сильных потрясений или от чрезвычайного всплеска эмоций. Нанесение увечий встряхивало организм, направляло его внутренние резервы на лечение внешних повреждений, в то время, как процессы обновления во внутренних органах немного замедлялись – это позволяло половым клеткам успеть слиться до того, как организм успеет вывести их. Со временем, жестокость из необходимости превратилась в игру. [Большо й Исторический Словарь, Мюнхен, 2018]

***

- Твой план провалится, - с очевидным удовольствием заметила Зоор.
- А твой – уже провалился. У меня все еще есть шанс, - парировал Сандовал. – На карте захоронений, которые ты мне весьма любезно предоставила, не отмечено, кто похоронен в Карпатах. И совсем недавно там побывал какой-то атавус, истребив группу археологов. Однако открыта ли камера регенерации – неизвестно…
- С чего ты вообще взял, что там есть камера регенерации? – возвела глаза к потолку Зоор.
- Наверное, потому что я изучал карту достаточно долго и пристально, чтобы найти закономерность в размещении регенерационных камер. Карпаты подходят по всем параметрам, однако такое удобное место проигнорировано. Значит там лежит кто-то, кого атавус видеть не хотели…
- Или вообще ничего, - сухо ответила Зоор.
- Проверить никогда не помешает. Тем более наша общая знакомая, мисс Палмер, тоже там будет, - мягко заметил Сандовал.
«Если бы только она!» - подумала Зоор. Она достаточно хорошо узнала Кинкейда, чтобы предположить, что он там тоже будет. Сандовал об этом не думал – он полагал, что Кинкейд, «чудесным образом выживший во время извержения вулкана», отправился к праотцам вместе с Беллой Хартли, чья неосторожность позволила Сандовалу выведать расположение базы в Андах, получить кристалл с картой атаванских захоронений и Зоор с шаттлом в придачу.
Что касается и Кинкейда, и Хартли, то Зоор, хотя и искренне жалела, что они выжили, полагала, что это ненадолго. Но, благодаря шустрому Лиаму, у нее был туз в рукаве – она могла безболезненно сдать ему Сандовала, да еще и рассчитывать после этого на помилование, потому как Кинкейд был на редкость бесхарактерный. Собственно, такой нехитрый план и послужил толчком к ее согласию лететь в Карпаты.

***

Несмотря на то, что ему на роду было написано быть одиноким и патологически никуда не вписываться, Лиам очень любил быть в компании. И постоянно ее себе находил. Вот и сейчас, наблюдая, через бинокль, за тем, как Рене, спелеолог и Алопопскалиус разбивают лагерь и распаковывают найденное Рене тейлонское оборудование (специально предназначенное для расчистки обвалившейся породы), Лиам подумал, что им там лучше, чем ему тут одному. Хотя бы потому что все снаряжение Лиаму пришлось тащить в одиночку. И сейчас он, совершенно один, сидел в каких-то кустах и ждал, пока Рене и Ко сделают за него всю грязную работу.
«Выйду я сейчас из кустов, - думал Лиам, - спущусь вниз и скажу: «Привет, Рене!»… А она ахнет, воскликнет: «Лиам! Ты жив! Какая радость! Где же ты был? У нас тут атавусы наступают!». А я отвечу : «Я выбирался из подземелья, устраивался на новом месте, завел себе несколько удивительных друзей и, кажется, влюбился одновременно в двух женщин, в том числе и в бывшую Главу тейлонского Синода». А она скажет: «Экой тебя угораздило, Лиам, вечно ты находишь себе неприятности на пятую точку. Ну, могу тебя обрадовать – по Главе Синода тебе горевать больше не придется, я ее отправила на следующий уровень существования. А чтобы ты не унывал, я тебя приставлю к оборудованию – вместе залезем в пещеру, извлечем атавуса, надерем ему задницу и узнаем, почему его товарищи так его не любят, что захоронили в тайном месте, да еще сверху присыпали!» А я ей…»
В наушнике тихо запищал сигнал и Лиам перевел глаза на маленький экранчик лежащего рядом сканера. Неподалеку он засек шаттл, любезно спертый сначала Дааном, а затем Зоор, и перешедший по наследству Сандовалу. Шаттл бесшумно приземлился неподалеку. Лиам, завернутый в теплоизолирующую «фольгу», с любопытством наблюдал за яркими пятнышками двух фигур на экране. Одно пятнышко было поярче – похоже, отец приволок с собой атавуса.
«Один – ноль в пользу папы, - грустно подумал Лиам. – И дополнительная трудность для Рене. А я вообще один сижу…»
Похоже, Сандовал тоже рассчитывал на Рене, как на физическую силу, потому как они с атавусом заняли позицию над пещерой и тоже принялись ждать.

***

Профессор Алопопскалиус никогда не был отчаянным и безбашенным храбрецом, в драку первым не лез и вообще предпочитал переговоры и мирное сидение дома всяким вылазкам во вражеский стан. Он не переставал удивляться – что понесло его в проклятые горы, где ему посчастливилось уцелеть. Впрочем, причина сидела неподалеку, обсуждая со спелеологом план расчистки пещеры.
- Ультразвук показал пустоту вот здесь, - спелеолог ткнул пальцем в точку на карте. – Думаю, под углом мы сможем туда пробиться без опасности обрушения. Но на всякий случай спрошу – спасатели знают, где мы?
- Сам подумай, - хмыкнула Рене.
- Понятно, не знают, - спелеолог вздохнул. – Значит будем вдвойне осторожными. Пойдемте установим оборудование.
Лука тоже вздохнул. Рене поймала его взгляд и ободряюще улыбнулась.
- Вы сможете узнать о прошлом такое, о чем другие и не подозревают! – заметила она.
- А хочу ли я это знать? – слабо улыбнулся в ответ Лука. – Давайте поторопимся. У меня плохое предчувствие.
«Как и у меня, - подумала Рене. – Атаванским духом пахнет!»
Подняв глаза к небу, девушка посмотрела на звезды. Сколько стихов было посвящено ночному небу, но все что приходило оттуда можно было охарактеризовать однозначно – угроза.
«Взять бы колпак стеклянный и накрыть им нашу планету. Чтобы никто больше не доставал!» - подумала Палмер, взваливая на плечо рюкзак с оборудованием и отправляя сообщение Стрит – мол, все в порядке, мы пока живы.

***

Губы у Беллы были бледными и потрескавшимися, а под глазами залегли темные тени. Она была почти невесомой, как пушинка, и когда Лиам тащил ее прочь от взорвавшегося вертолета, ему казалось, что он несет маленького ребенка – настолько девушка была истощена. И все это время она не переставала просить прощения.
- Прости, пожалуйста, - тихо шептала она, - пожалуйста… ты должен понять, каково это – терять часть себя. Это словно… словно у тебя отрезали руку или ногу, будто отняли часть себя… Я должна была попытаться вернуть его.
Иногда она начинала плакать. А Лиам просто тащил ее сквозь заросли, спотыкаясь и поскальзываясь на камнях, подальше от базы, чтобы можно было активировать маяк, по которому их могли отследить Уолтер и Даан. Руки и плечи у Кинкейда покрывала густая сетка царапин, но он о них и не думал – главное было спасти Беллу, из которой жизнь вытекала, как вода из разбитого сосуда.
У Лиама не было братьев или сестер, у него не было вообще никого, кроме друзей. Он много раз слышал, что между близнецами всегда есть определенная связь, и что не все могут пережить разрыв такой связи. И в целом он понимал, почему Белла так стремилась помочь Зоор …
Он не злился. Белла чуть не умерла, когда порядком оголодавшая Зоор цапнула ее своими когтями. Лишь счастливое стечение обстоятельств спасло девушке жизнь – Сандовал, отследивший аномальную энергетическую активность в Андах и заметивший незарегистрированный шаттл, примчался туда как на пожар.
Лиам приостановился, чтобы проверить, как Белла – она потеряла сознание и еле дышала. Взрыв вертолета был вполне правдоподобным – Сандовал был уверен, что и Лиам, и Белла погибли в огне. А вот Зоор…
Лиам скрипнул зубами, крепче прижимая Беллу к себе и продираясь через кусты. Как ему хотелось надеяться, что Сандовал отошлет Зоор к Хоулину на корабль-носитель, и там с ней будет покончено.
Чушь, конечно… Папаше Зоор нужна живая!
Лиам снова остановился, чтобы проверить как там Белла. Приложив палец к сонной артерии девушки, он, с замиранием сердца, понял, что не чувствует биения пульса… И в этот момент прогрохотал второй взрыв.
...Лиам резко дернулся и сел, едва не повалив сканер. Он задремал, а ведь спать не следовало – Рене и товарищи углубились в пещеру. Ни Сандовал, ни Зоор не сдвинулись с места, значит и ему, Лиаму, нужно было сидеть тихо.
Снова донесся легкий грохот – это работала машина, прожигая скалу, создавая проход к чьей-то гробнице.
«И кто же там был похоронен? – задумался Лиам. – Нет, Хоулин явно не хотел, чтоб его нашли!» Грохот и гудение прекратились. Летняя ночь снова окуталась тишиной, как бабушка старым пледом, а яркие точки на тепловизоре Лиама зашевелились – три пропали из виду, а еще две двинулись за ними.
Пора!
Сбросив дурацкое одеяло, Лиам поспешил в сторону пещеры.

***

Человек живет всего семьдесят лет в среднем. Некоторые и того меньше. И за этот мизерный срок человек пытается воплотить в жизнь все свои планы, заявить о себе, оставить след в истории. Некоторым это даже удается.